В рубрике «Артгид» редакция исследует молодое искусство регионов, рассказывает о местных художественных процессах, а также об их героях и стратегиях.

Первым героем рубрики в этом году стал медиахудожник, участник арт-группы MXD и автор вирусных коллажей, которые репостят известные российские оппозиционеры, Лев Переулков. Enter поговорил с ним о совместной работе с Ильей Варламовым, зависимости от интернета и о том, что важнее для современного художника: талант или хороший менеджмент.

В этом тексте упоминаются Михаил Ходорковский и Мирон Федоров (Оксимирон). Мы обязаны сообщить читателям, что в 2022 году Минюст внес их в реестр физлиц-иноагентов.

Отношение к ярлыкам и преимущества самостоятельного обучения

— Журналисты называют тебя «блогером», «казанским дизайнером», «сетевым художником». А как ты сам определяешь свою деятельность?

— Я спорно отношусь к ярлыкам, которые мне предлагают. Особенно к слову «художник». Художник делает то, что ему хочется, не оглядываясь на аудиторию. Я же подстраиваю свои работы под массовое восприятие. Например, они почти все вертикальные, чтобы людям было удобно смотреть со смартфонов. И определение «дизайнер» мне тоже не подходит. Он наоборот выполняет совершенно функциональную задачу и не задумывается над художественной составляющей, как я. Мне нравится определение «блогер», потому что «Переулье» для меня — блог, где я пишу свои мысли, поднимаю проблемы. Просто делаю это в визуальном формате, чтобы раскрыть их ярче. Мне хотелось бы называть себя художником, но художник для меня — полностью свободная личность.

— Я знаю, что ты — студент журфака КФУ. Почему ты не пошел учиться на дизайнера?

— Считаю, что в России нет нормального дизайнерского образования. Разве что факультет дизайна в «Вышке». Тем не менее, графические редакторы вместе с трендами постоянно обновляются, а вузы не успевают это отслеживать. Выход один: изучать самостоятельно. В интернете полно уроков, на которые я тоже ориентировался некоторое время. Когда только начинал делать первые работы пять лет назад, просто открывал программы, нажимал разные кнопки и смотрел, что происходит. Так и изучил все функции. Конечно, с журналистским образованием дела обстоят не лучше. Но я пошел в университет только для того, чтобы порадовать родителей.

— Сколько сейчас у тебя уходит времени на создание одного проекта?

— Самое главное для меня — идея. От нее зависит, что делать дальше. Бывает, что в голову приходит хороший концепт, но слишком сложный. Чтобы накинуть тактику действий, уходит несколько дней. Бывает наоборот: идея очень простая и ее можно воплотить за один-два дня. Обычно я работаю в Photoshop: в нем есть все, что мне нужно. Еще недавно стал изучать Cinema 4D. Программа хороша тем, что в ней можно выполнять более сложные и комплексные задачи. Ткань из серии «Цензура» сделана именно там.

— Есть ли у тебя художественное образование?

— Нет. В девятом классе я пошел в «Дашку», но практически сразу бросил. По большому счету, там преподавали только академическую живопись — скучно. Живопись для меня слишком материальная: нет возможности откатить мазок назад, в будущем переработать. Когда я работаю в редакторах, могу через год вернуться к изображению и полностью переделать. Обычно работа становится лучше. Электронный медиум более гибкий.

Арт-проект «Цензура», посвященный законопроекту о суверенном интернете, апрель, 2019 год

Внимание к социально-политической повестке и причины сохранения анонимности

— Как ты выбираешь темы для своих проектов?

— Я беру то, что меня волнует и начинаю думать, как это можно обыграть. Так было с проектом «Суверенный рунет». Интернет дал мне образование, все мои знания, навыки, друзей, окружение — сформировал мою личность. Мне неприятно, что законопроекты пытаются его ограничить. Если взять другую тему, например «Новый опрос ВЦИОМ», то конкретно меня она не сильно волнует. Но я считаю ее значимой, поскольку тогда обманули все население. Большинство людей не задумывается о причинах бед в нашей стране, но мемчики и картиночки в VK могут стать источником появления интереса к этому вопросу.

— То есть цель твоего творчества — привлечь внимание общества к социальным проблемам?

— Да. Ни один человек, которому живется плохо, не подумает открыть на YouTube ролик оппозиционера и попытаться разобраться в ситуации. Ему нужен толчок, постепенное изменение. Я какое-то время назад был гомофобом и сексистом, потому что такое воспитание и культура вокруг. Изменил меня интернет: блогеры, СМИ, посты в соцсетях. Например, мне очень нравится независимое медиа «проект.». На мой взгляд, одно из лучших изданий, которые сейчас есть. Они делают отличные расследования. Также я смотрю интервью и дебаты на канале Михаила Светова. Помимо интернет-ресурсов на меня сильно повлияла книга «Вся кремлевская рать. Краткая история современной России» Михаила Зыгаря. Это такой экскурс в российскую политику последних 20 лет. Конечно там есть спорные моменты, но в целом, я многое понял из нее.

— А по какой причине ты отказался от публикации фото и сохраняешь анонимность в соцсетях?

— Если кто-то захочет узнать, кто я такой, это будет довольно просто. Но я бы не хотел, чтобы некоторые знакомые догадались, что Лев Переулков — это я. Тогда с их стороны возникнет давление и я не смогу высказываться на некоторые темы, например, о проблеме преследования геев в Чечне. Для меня не важно их мнение, но я не хочу конфликтов.

Арт-проект «Суверенный рунет», посвященный вступлению в силу законопроекта о суверенном интернете, ноябрь, 2019 год.

Секрет успеха и желаемые коллаборации

— Как твои работы становятся вирусными?

— Все хотят услышать секрет, свод правил, но ничего этого нет. Решает только опыт и насмотренность. Когда я делал «Цензуру», то держал в голове пропагандистские штампы, знания об архитектуре, фальшфасады. Я понимал, что эта проблема близка каждому, а такой дизайн выглядит свежо и иронично. Бывает, что мне трудно предугадать реакцию на пост. Серию Onion Delivery я публиковал для себя и ожидал 50 репостов, однако их оказалось в семь раз больше. До сих пор не знаю, что именно вызвало такую активность.

— А как ты считаешь, что важнее для художника в 21 веке: талант или хороший менеджмент?

— Второе, но и без таланта не обойтись. Нельзя попасть в арт-рынок только с помощью эпатажа. Когда Мандзони продавал «Дерьмо художника», это сработало, потому что оказалось в новинку. Не уверен, что такая же тактика будет успешна сейчас. Также стоит разделять формы искусства. Акционисты намеренно выбирают горячие даты, их инструменты — медиа и общество, обсуждение и провокация. А вот скульптору необязательно быть менеджером, чтобы попасть в историю.

— Как сейчас стать успешным в сфере искусства?

— Постоянно думать, болезненно думать. Задавать вопросы: «Почему я делаю так, а не по другому?» и «Как оформить лучше?». Вопрос «Зачем?» должен звучать перед каждым действием. Благодаря такому подходу я меняю концепт на ходу. Начинаю с одной идеи, а заканчиваю совершенно другой. Именно из-за вопросов к самому себе я изменил серию «Суверенный рунет»: изначально она называлась «Прокрастинация» и касалась других вещей.

— В 2017 году вы с коллегами в составе арт-группы MXD делали «Новый русский пейзаж» — совместный проект с Ильей Варламовым. Расскажи об этом сотрудничестве.

— Если не ошибаюсь, Илья Варламов сам написал нам: предложил идею, предоставил фотографии и затем лишь внес несколько правок. Мне нравятся его идеи, но есть ряд вопросов, в которых мне трудно с ним согласиться: кликбейт в последних новостях, отношение к сносу частных ларьков. Но все равно такие люди, как он, меняют культуру и облик города, чего не делают чиновники.

К сожалению, из-за тогда существовавшего разделения ролей в MXD я мало участвовал в этой коллаборации. Этот опыт дал понять, что работать в команде тяжело и недальновидно: ты чувствуешь себя ненужным и бесполезным, хочешь сделать что-то по-другому, но в то же время боишься мешать.

— А с кем бы ты сам хотел коллаборацию?

— С благотворительными фондами и правозащитниками наподобие «Ночлежки» или «Мемориала». Однако это сложно: перейдешь грань и работы покажутся вульгарными. Мне понравилась серия роликов «Русская школа йоги» совместно с «Комитетом против пыток». В них одновременно есть и колкая ирония по отношению к системе, и сострадание к заключённым.

Арт-проект «Вещественные доказательства», посвященный «московскому делу», декабрь, 2019 год.

Угроза политического преследования и выгода от известности

— Многих творческих людей, спекулирующих на социально-политической повестке, часто обвиняют в неискренности и погоне за хайпом. Что ты думаешь об этом?

— Я не получаю вообще никакой выгоды от своего творчества. Даже наоборот. Многие заказчики не обращаются ко мне из-за политической направленности моих работ. Один крупный музей приглашал MXD на выставку, но в конце-концов все сорвалось именно по этой причине.

Если мы говорим об известных личностях, то Оксимирон, который защищал Раджабова и Жукова, помог им получить условный срок и штраф. Те, кого он не защищал, конечно, получили реальный. Тем не менее влияние Оксимирона на «московское дело» неоспоримо. Конечно, можно его ругать. Говорить, что он использует этих людей, чтобы поднять свой рейтинг. Но он и вправду помог оппозиции. Мне кажется, лучше судить по результатам, а не по мотивам.

— А ты когда-нибудь мечтал стать известным?

— Скорее, мне хотелось бы быть влиятельным. Если «Переулье» станет настолько популярным, чтобы вызывать дискуссии, я останусь доволен. Например, именно пост в Telegram-канале «Архитектурасы» поднял шум в городе в связи с пропажей панно на здании ДОСААФ. Это и есть «четвёртая власть», которой журналисты теперь делятся с блогерами и художниками. Такого должно быть больше в России, потому что одними законопроектами и митингами ничего не решишь. Не знаю, сколько продлится гласность в интернете. Вероятно, ее станет меньше, поэтому сейчас — лучшее время, чтобы делать вирусные проекты.

— Портит ли известность людей?

— Как портит, так и делает лучше. Когда о тебе постоянно пишут федеральные сми и подписчиков становится больше, то ты начинаешь меняться. Я, например, начал обращаться к социальным проблемам: кто-то назовет это погоней за популярностью, другие — маленьким, но все-таки вкладом в гражданское общество.

— Ты упомянул «московское дело». А сам ходил на митинги?

— Нет. Мне кажется, я могу принести больше пользы своими работами. Если бы я был в Москве, тогда может быть и пошел: там происходит история. В Казани, к сожалению, активность слишком низкая.

— На твой взгляд, митинги вообще на что-то влияют?

— Конечно. Все зависит от того, какие действия люди предпринимают во время митингов и после, какие у них цели и в какое время все происходит. Когда подкинули наркотики Голунову, за него заступились важные люди и медийные личности. Но этого было недостаточно для освобождения, если бы тогда не были намечены такие крупные митинги. Также подобные мероприятия помогают привлечь огромное внимание к проблеме полицейского произвола. Становится все меньше людей, захваченных иллюзией, что в нашей стране все хорошо.

— Всегда ли тебя интересовали вопросы политики?

— Раньше я считал себя аполитичным. Думал, что меня это не коснется. Все изменилось в 2018 году после «барнаульских дел». Тогда в аккаунте «Текстовые мемы, за которые ты сядешь» с описаниями картинок из материалов уголовных дел я нашел парочку своих сохраненок и задумался, что и меня могут посадить в любой момент. С тех пор я стал больше интересоваться политикой и чаще делать посты на политические темы.

— Ты не боишься пополнить ряды политзаключенных?

— Нет. Я слежу за уголовными делами. Благо есть «Медиазона» (признана властями России «иностранным агентом», — прим. Enter), где о таком пишут. Я закон не нарушаю. При желании меня можно посадить, но это будет очень-очень натянутое решение. Я не боюсь, что за мной может следить ФСБ, потому что она следит за многими. Мои политические картинки не наносят вреда власти: не обличают никого конкретного, как было у Голунова. Конечно, есть темы, которые я пока не затрагиваю, потому что объективно мне не хватает медийного веса: Чечня и религия.

— Как ты считаешь, может ли искусство повлиять на ситуацию в стране?

— Да, может. Но оно меняет ситуацию постепенно. Например, один человек может увидеть акцию или картину художника и написать на эту тему песню, песня может повлиять на писателя и он издаст роман и так далее. Так обновляется вся культура. Если ничего не делать и просто молчать, то обыватель не узнает о проблемах в стране. Я по себе сужу в этом плане.

Из современных влиятельных художников в России я могу назвать Pussy Riot. Также мне нравится, что делает Тимофей Радя. У него есть классная работа, где он на билборде сделал обращение к президенту по поводу войны с Украиной. У Славы ПТРК интересные уличные работы.

— Твои работы репостили многие оппозиционеры, среди которых Алексей Навальный и Михаил Ходорковский. Не хотел бы с кем-нибудь из них сотрудничать?

— Я не общался ни с Ходорковским, ни с Навальным. Не хочу навязываться: всё-таки есть разница между контентом в интернете и политической деятельностью. Всё то, что я делаю, легко оформить без чужой помощи. Я думал поддержать Либертарианскую партию: разделяю не все их идеи, но они организуют хорошие митинги и занимаются просвещением. Пока ищу подходящие концепции для проекта на эту тему, которые выглядели бы уместно.

Нелюбовь к Казани и причина выйти на улицу

— Что ты думаешь о современном искусстве Казани?

— Я не слежу за тем, что происходит в Казани вообще. Я не привязан к региону, так как работаю фрилансером в интернете. А еще я интроверт, поэтому редко покидаю пределы квартиры. Но мне кажется, что в Казани искусство движется отдельными людьми, которые пытаются пробиться через несколько слоев цензуры.

— Как ты стал заниматься фотографией?

— Для коллажей нужны фоны — фотографии. Я решил начать фотографировать сам, потому что не хотел нарушать чьи-то авторские права. Постепенно меня это затянуло. Прогулка по городу и наблюдение за происходящим вокруг — очень приятный процесс. Для меня фотографирование — способ выйти на улицу и занять себя.

Фотографирую примерно полтора года. Я знаю, как можно получить хороший снимок, потому что долгое время делаю коллажи. Также я самостоятельно изучаю теорию искусства: перспективу, композицию, цветовые взаимодействия.

Из фотографов мне нравится Александр Гронский. Он показывает, как происходит индустриализация городов. Недавно Гронский участвовал в классной выставке в ГСИ. Есть у него в работах некая рефлексия над социальными событиями последних 30-ти лет, над всем тем, что сформировало нашу культуру. Еще мне нравится Елена Чернышова. У нее есть прекрасная серия про Норильск. Еще Дмитрий Марков, который снимает на айфон. Из наших — Тимур Хадеев и Саша Гром.

Фотографии Казани разных лет из личного архива Льва Переулкова

— В одном из своих интервью, ты говорил, что мечтаешь переехать в Европу. Твои планы не изменились?

— Я перееду, только если в России станет невозможно самовыражаться. А вообще из ближайших планов — переезд в Питер. Я не люблю Казань. В Санкт-Петербурге у меня больше друзей и сам город мне более по душе.

— Чем ты занимаешься помимо фотографии и ведения пабликов?

— Обычно смотрю какие-нибудь ролики на YouTube, читаю статьи. Я хочу меньше думать о заработке. Хочу, чтобы мое творчество приносило мне какие-то деньги. Я даже путешествовать не особо стремлюсь. Самое главное, чтобы был скоростной интернет.

— Как думаешь, у тебя есть зависимость от интернета?

— Мне кажется, когда говорят о зависимости от компьютерных игр или интернета — это какая-то спекуляция. Я не вижу ничего плохого в частом использовании техники. Если мне нужно просидеть несколько часов без интернета, например, в самолете, я могу это сделать без всякого напряжения. Важно отличать физическую зависимость, например, от наркотиков и психологическую зависимость от вещей. Без интернета я точно не умру.