В 2018-м четыре жительницы Казани объединились в сообщество «ФемКызлар». В своем паблике во «ВКонтакте» они рассказывают о себе так — «безынициативная группа для феминисток в Казани и Татарстане». Однако за полтора года они успели провести несколько лекций, открытых микрофонов, фем-шабаш, а также организовать Клуб английского языка и поучаствовать в дебатах о законе против домашнего насилия.

Enter встретился с тремя участницами «ФемКызлар» — Диной Нурм, Тасией Альбариньо и Айгуль Ахметовой и обсудил феминизм в исламе, отношение к ЛГБТ-сообществу и необходимое наказание для клиентов проституток.

Участницы «ФемКызлар»:

Отношение родных к феминизму и открытость в соцсетях

— К какому направлению феминизма относит себя сообщество «ФемКызлар»?

Дина: Паблик «ФемКызлар» во «ВКонтакте» позиционирует себя как интерсекциональный — нам важно рассматривать проблему дискриминации женщин через призму классового, расового подходов, а также других форм угнетения и их влияния в совокупности. Например, угнетение женщин с инвалидностью отличается от угнетения инвалидов в целом, так как это двойная дискриминация. По статистике, девушки с ограниченными возможностями здоровья очень часто подвергаются сексуальному насилию в семье, от партнеров, в заведениях вроде психоневрологических диспансеров. Такие случаи и рассматривает интерсекциональный феминизм, но от своих подписчиц мы не требуем придерживаться именно его, они могут интересоваться любыми направлениями.

— А как родные и знакомые относятся к тому, чем вы занимаетесь?

Тасия: Иногда родственникам сложно объяснить, чем я занимаюсь, но главное — пояснить, для чего я это делаю. Моя бабушка не в курсе новостей и того, что в интернете нас, феминисток, не все любят. Но мы отдаем себе отчет, что старшему поколению для своего спокойствия лучше не углубляться в тему. Недопонимание бывает и среди друзей, но осуждение или подколы чаще всего связаны со стереотипами о феминистках. Родственникам и друзьям надо просто объяснить свою позицию. Многих из них волнуют те же проблемы, что и нас. Например, мою бабушку беспокоит вопрос домашнего насилия — и вообще, любая женщина в любом возрасте понимает, что такая проблема есть и хочет ее решения. В моей семье мы все обсуждаем, а значит легко можем понять друг друга.

— Даже с бабушкой?

Тасия: Да она вполне себе феминистка и разделяет мои взгляды. Думаю, ее можно было назвать именно так и она согласилась бы с этим, если бы больше разбиралась в теме.

Айгуль: Прямого негатива от своего окружения я не встречала, большинство знает о моей деятельности и поддерживает. Но я сама даже не дожидаюсь вопросов, а начинаю рассказывать, почему мы этим занимаемся и с чем сталкиваемся. Друзья теперь читают мои интервью и ходят на лекции. Коллеги тоже в курсе, я ни от кого ничего не скрываю. Но негатив идет не от близких, а от незнакомых людей.

— Во «ВКонтакте» еще есть паблик «Татарстанское общество феминисток». Иногда они очень агрессивно общаются с подписчиками — матом, например…

Дина: Мы тоже можем матом ответить.

— А с администраторкой группы общаетесь?

Тасия: Мы поддерживаем друг друга. Если нужно прорекламировать мероприятие, к примеру, но в целом взаимодействия по контенту пабликов нет. Каждый сам решает, что выкладывать, хотя иногда можем репостнуть какую-нибудь запись. С администраторкой знакомы, но тесно не общаемся.

Дина: Всегда предупреждаем друг друга, если возникает подозрительная активность в соцсетях — предположим, кто-то пытается втянуть в группу, похожую на экстремистскую. И вообще, в сети любая активная персона находится в потенциальной опасности.

— Тем не менее, в отличие от многих подобных сообществ, ваше в соцсетях открыто — в него может вступить или написать комментарий любой человек.

Тасия: Я считаю, что публичность наоборот безопасна. Нам скрывать нечего, а к критике лично я отношусь спокойно и понимаю, что люди имеют на нее право. Мы блокируем и удаляем только оскорбительные комментарии, чтобы люди не читали такое и не расстраивались.

— Такое часто бывает?

Таисия: Нет, скорее люди добавляются в друзья и расспрашивают про нашу деятельность. Это нормально, и мне кажется, в публичности больше плюсов, чем минусов. Хотя бы потому, что люди знают тебя в лицо и больше доверяют, мы за открытость.

Айгуль: Положительную реакцию мы встречаем чаще. У нас даже в группе написано, что мы принимаем в нее каждого. Наше общее мнение — феминизм для всех.

Мусульманские подписчицы и дружба с ЛГБТ-сообществом

— Вы говорите, что феминизм для всех. К мужчинам это тоже относится? Есть ли в Казани профеминисты?

Тасия: Нет тех, кого можно назвать профеминистами в полном значении слова. Я вообще не знаю, кто может так называться — просто есть мужчины, которые адекватно к тебе относятся, зная, что ты феминистка.

Дина: А я знаю, что точно можно назвать профеминистами ребят из «Принятия» (ЛГБТ+ центр в Казани, — прим. Enter), с которыми мы сотрудничаем.

Тасия: Мы проводим лекции в их офисе. Это, кстати, тоже характерно для интерсекционального феминизма — когда друг друга поддерживают разные сообщества с похожими целями. Мы также положительно относимся к эко-активизму. Любая подобная деятельность должна встречать поддержку, вместе мы сила.

— Как в Казани, где проживает много мусульман, относятся к фемдвижению?

Тасия: На нас подписано много девушек из мусульманских семей, которым нравится наша группа. Об этом мы узнали от знакомых. Проблема лояльного отношения к феминизму в целом — вопрос актуальный везде, во всех регионах.

Дина: У нас к феминизму относятся спокойнее, чем в некоторых других регионах и куда лояльнее по сравнению с кавказскими. В Казани люди более дружелюбные: возможно, из-за хорошей экономической ситуации — регион благополучный и люди в целом светские. К тому же Татарстан позиционирует себя как инновационный регион, сохраняющий традиции. И феминизм тоже часть этого бренда.

— Вы сказали про мусульманских подписчиц. Значит, в Казани есть исламский феминизм?

Тасия: Одна из таких наших подписчиц даже ведет свой телеграм-канал — «Здравствуй, это я». Он как раз про исламский феминизм.

Дина: Он достаточно молодой и пока только нащупывает свою точку зрения и аудиторию. Потенциал у телеграм-канала точно есть, потому что у нас много мусульманок-неофиток — они выросли в свободной среде и хотели бы совмещать религию со своими взглядами. Они свободные, умные женщины, которые стремятся получить хорошие образование и работу, что практически невозможно без феминизма.

— У сторонниц исламского феминизма свои, немного отличные проблемы, а с какими вопросами к вам на встречи приходят остальные подписчицы?

Тасия: У каждой что-то свое, приходят девушки с разным мировоззрением и пониманием, что такое феминизм именно для них. Мы рады абсолютно всем. Мало тех, кто идет на встречу с негативным мнением о нас и нашей деятельности.

— Как вы помогаете им решать проблемы?

Тасия: Мы сотрудничаем с кризисным центром «Фатима» — если женщины рассказывают про насилие по отношению к ним, то перенаправляем туда. У центра, кстати, есть горячая линия. Если приходят просто пообщаться, приглашаем в чат и предлагаем обсудить вопросы вместе.

Дина: Каждый запрос индивидуален. В основном, это проблема, о которой можно поплакать, порефлексировать, узнать феминистическую точку зрения и получить поддержку. Нельзя прийти к небольшой региональной инициативе, сказать: «Эгегей, давайте свергнем патриархат», — и вопрос разрешится.

Тасия: Одна из наших целей — организовать сообщество, куда может прийти каждый и получить поддержку без осуждения.

Влияние экономики на феминизм и отличие фем-активисток

— Я слышала, что даже есть понятие «региональный феминизм». В чем его особенность?

Дина: Его нельзя рассматривать как вид феминизма, это больше вопрос территориального разделения. Когда мы слышим только столичных феминисток, то не можем рассчитывать, что они говорят за всех российских женщин. Здесь примешивается много факторов: политические, экономические. Очень важно давать возможность или некую платформу для высказывания женщинам со всей страны. Да, существует универсальный женский опыт, но сами проблемы и взгляд на них у россиянок могут быть отличными. Есть нюансы, о которых и говорит региональный феминизм.

— Какие именно нюансы?

Тасия: Они касаются женщин из небольших городов, к примеру. Казань я считаю большим городом, здесь легче улавливают и приспосабливаются к трендам, но в маленьких населенных пунктах все не так просто. У нас есть цель подавать информацию более доступно, чтобы о феминизме и его миссии знали не только жительницы мегаполисов. Одно дело, активистки из Казани, а другое — из Альметьевска. Думаю, разница есть.

Дина: Давайте вспомним Юлю Цветкову из Комсомольска-на-Амуре (руководительница детского театра «Мерак», которую обвинили в распространении порнографии за абстрактные рисунки женских частей тела и гей-пропаганде, — прим. Enter). В своем городе она практически единственная активистка. Это еще и пример того, как власть давит всех несогласных, даже если они совершенно безобидны. Если продолжать тему нюансов регионального феминизма, то опять-таки большое значение имеет экономическая ситуация в регионах. От нее зависит и доступ женщин к благам — в маленьком городе на Дальнем Востоке они куда более ограничены в ресурсах, чем мы. Это касается и декрета, и доступа к детским садам, и безработицы. Финансово благополучные женщины и те, кто вынуждены цепляться за любую возможность заработать, конечно, будут иметь общие проблемы. Но у первой категории не будет и половины вопросов, с которыми сталкивается вторая.

Тасия: Это важная тема, потому что сейчас многие женщины переезжают из деревень и маленьких городов в большие. Там они сталкиваются с проблемами, к которым не были готовы, и попадают в группу риска — даже поиск работы может стать опасным. На каждом столбе есть информация о трудоустройстве девушек. Мы с вами знаем, в чем заключается такая работа, а они могут и не подозревать о действительном положении дел. Также я занимаюсь проблемой торговли людьми в России, и она все более актуальна и для нас и в мире. Недавно прочла последние исследования по вопросу — пишут, что из-за экономической ситуации распространена закредитованность населения. Люди стали менее бдительны и легче соглашаются на подозрительную работу. Тут важно вовремя информировать.

Противники закона о домашнем насилии и внушаемые родители

— Тогда какие вопросы можно считать общими для всего феминизма в России?

Айгуль: Всем девушкам, побывавшим в декрете, близка эта тема. Работающим женщинам понятны проблемы неравного распределения домашних обязанностей между супругами или партнерами. С этим сталкивались почти все россиянки.

Тасия: Для нашей страны актуальна тема домашнего насилия. После декриминализации статьи сложилась ужасная ситуация.

— Я смотрела последнюю статистику: 70 % россиян за принятие закона против домашнего насилия, 30 % — не поддерживают. У вас есть предположение, кто входит в процент протестующих?

Тасия: В России проводили исследование, чтобы выяснить, кто входит в группу людей, протестующих против этого закона. В ней много родителей, потому что женщин с детьми легко напугать, будто их ребенка в случае чего могут забрать. А виноватым в случившемся якобы будет закон.

Дина: И не нужно забывать, в каком мы государстве — в некоторых случаях закон действительно может использоваться против женщин.

Тасия: К сожалению, наши женщины очень внушаемы. Один из примеров — ложная информация, которую часто распространяют в WhatsApp. Недавно мамочек напугали, что в бананы вкачивают кровь с ВИЧ, от которой могут заразиться дети. И такие картинки передаются со скоростью света. Я могу понять родителей, возражающих против принятия закона — они боятся, что документ будут использовать не так, как надо, и их детей смогут легко забрать. Первое, что им приходит в голову «Не надо нам никаких законов, оставьте моих детей в покое». И дальше разбираться у них нет времени.

Айгуль: Мы не так давно были на дебатах политической партии «Яблоко», где обсуждали закон о домашнем насилии. Несколько его противников прямо на камеру открыто сказали, что бьют своих жен и детей, считая это нормальным. Давайте подумаем, почему они против закона?

Тасия: Эта дискуссия вообще была балаганом. Я присутствовала на мероприятии Общественной палаты Татарстана, где тоже обсуждался закон. Его противники проталкивали ту же идею, но более мягко — они говорили, что есть методы воспитания жен и детей, которые кто-то может неправильно истолковать. Они постоянно сводят все к тому, что иначе детей отберут и отдадут в гей-семьи. Есть три категории противников закона: те, кто боятся быть наказанными после его утверждения; люди, которые не любят новое, им и так нормально; и родители, переживающие за детей.

Наказание для клиентов проституток и дискриминация в трудовой сфере

— А если у вас самих будет возможность принять несколько законов, которые облегчат женщинам жизнь, с чего начнете?

Айгуль: Я бы ввела обязательный декрет для мужчин, в который супруг должен пойти наравне с женой — а не по желанию, как сейчас. Например, он полгода сидит с ребенком, полгода — жена, как в Швеции. Если муж не пойдет в декрет, то декрет сгорит и пособие не дадут. Я просто сама мама, и понимаю, о чем говорю.

Тасия: Я, конечно, понимаю, что у нас такое по щелчку пальцев не произойдет, но если помечтать, первым в голову приходит криминализация клиентов проституток. Это шведская модель проституции — сам клиент становится преступником.

Айгуль: Сейчас ловят клиента с проституткой и наказывают штрафом ее. А так женщину бы отправляли на реабилитацию, чтобы помочь уйти из такой профессии, а клиента штрафовали бы или сажали. Потому что женщина в такой ситуации находится в зависимом положении — в проституции идут не от хорошей жизни, нужно помочь выбраться из нее. А у клиента был выбор, идти к ней или нет.

— А это не вызовет, простите, спермотоксикоз?

Дина: Вы серьезно?

Айгуль: Я могу лично скинуть всем, простите, спермотоксикозникам адреса секс-шопов — они, слава богу, есть на каждом шагу. Пусть сходят, расслабятся.

Тасия: На самом деле к проститукам обращаются не за сексом. Секс получить легко — на сайтах знакомств много людей, которые регистрируются там ради него. Найти того, с кем переспать в XXI веке не проблема. Почему ходят к проститутке? В основном за извращениями или проявлением власти, чем-то запретным, грязным — возможно, за насилием. Но далеко не за сексом.

Дина: А я бы перешла в область трудового права: хочется, чтобы государство гарантировало одинаковую зарплату и мужчинам и женщинам, и еще отменило список запрещенных профессий. Его сокращения недостаточно. Есть меры для предотвращения трудовой дискриминации — например, резюме, по которому невозможно догадаться, человеку какого пола оно принадлежит. Я бы такие меры ввела. Часто сталкиваюсь с примерами дискриминации в трудовой сфере — при приеме на работу молодых матерей. Или вопросы про замужество или декрет. Недавно искала работу и в половине случаев у меня спрашивали про семейное положение, хотя о нем написано в резюме и в четверти — про планы на этот счет.

Тасия: В России есть вопрос стеклянного потолка для женщин — когда им препятствуют в продвижении по карьерной лестнице. На одном из форумов, где обсуждали роль женщины в развитии промышленных регионов, вице-премьер России Ольга Голодец привела некоторые данные. Официально зарплата российских женщин составляет 70% от заработка мужчин на той же самой должности. И еще существует дискриминация 21% по гендерному признаку и 13% — по возрастному. По прогнозам, решить проблему удастся лишь к концу века.

Дина: Я слышала, что для ее решения нужно 200 лет. Мы все равно не доживем.

— А как она решится? Надо, чтобы изменилось сознание людей?

Дина: Надо, чтобы изменилось все. Для начала люди должны перестать воспринимать женщину как худшего работника. Вопрос не решится только принятием законов, изменить ситуацию можно лишь упорным трудом на протяжении многих столетий. Мой любимый показательный пример — про прослушивание в оркестры. Поступали жалобы, что в оркестрах мало женщин и вот устроили слепое прослушивание. Но в итоге женщин все равно приняли меньше, чем мужчин. Пока один из членов жюри не догадался, что они стучат каблуками, когда выходят на сцену перед отбором. То есть даже на таком уровне дискриминация вшита в головы людей и того, и другого пола.

Опасность ведичества и мечты о сообществе специалисток

— Но иногда женщины сами поддерживают стереотипное мышление — о разделении гендерных ролей, например. В инстаграм популярны гуру, которые учат девушек быть женственными, служить мужчине, жить по принципу вед. Почему на них есть спрос?

Дина: Определенно в этой ситуации нужно обращаться к самим женщинам, у нас нет цели переубедить мужчин.

Тасия: Это большая проблема. Женщины подписываются на этих, так скажем, психологов, у которых свои приемы. У ведических гуру простая система по вовлечению девушек. Например, я как-то наткнулась на книгу такого мужичка, где между реально полезной информацией была незаметно вшита и другая. Или они пишут посты в соцсетях о ЗОЖ, детях, лень, питании с очевидными советами вроде «питайтесь правильно, высыпайтесь». Люди и так прекрасно все знают, но им нужно, чтобы кто-то дал такие советы со стороны. А затем в какой-нибудь десятый пост вставляется текст с призывом жить в благости, носить длинную юбку, про связь с землей и прочая сексистская фигня. И у этих специалистов обширная аудитория.

Однажды я наткнулась на статью про режим дня, кликнула на нее, а там написано про 64 обязанности женщины и что-то там про функции мужчины. Он якобы должен брать на себя ответственность, а она служить ему, уважать, носить жемчуг и есть сладкое. Я читала и думала — это что такое вообще? Тот же знаменитый доктор Торсунов с его советами — у него очень много последовательниц. А еще существуют тренинги женственности или личностного роста, куда приходят женщины, чтобы узнать что с ними не так. А им в ответ говорят: «Ты себя видела, да все не так!» Им внушают комплексы, а ведь туда и так идут девушки с внутренними проблемами. И на них делают хорошие деньги. Недавно в Казань приезжал некий специалист с тренингом «Как сделать так, чтобы ваш мужчина дарил подарки». Полный курс стоит 30 000 рублей, зато после него мужчина будет дарить им шубы.

Дина: Я о ведичестве впервые услышала от психотерапевтки — женщины с дипломом психиатра в приличном медцентре. И вот она начала впаривать мне эту дичь. Никто от такого не застрахован — обычно ты приходишь к подобным специалистам и так в не очень ресурсном состоянии.

— И все же: почему женщины в это верят? Может отчасти причина в демографической ситуации в стране?

Айгуль: Женщине с детства внушают, что атмосфера в семье полностью лежит на ней. Если мужчина начинает вести себя как-то не так или женщина чувствует, что она несчастна в браке с партнером, то начинает искать проблему в себе. Пытается поменяться. Ее научило окружение быть ответственной за некий домашний очаг — уж не знаю, где он там находится. В семье не ладится, муж спивается или бьет, дети часто болеют, мало денег в доме — ты виновата.

Дина: У женщин в России есть проблемы: мы много работаем, мы получаем на 30% меньше, в семье нас бьют. А тут тренинги с предложением почитать определенные книги, после чего все изменится — муж будет хорошо зарабатывать, перестанет бить и все такое.

Тасия: Последние исследования, к слову, сравнивают нездоровые отношения с наркотической и алкогольной зависимостями. Эти эмоциальные горки вызывают привыкание.

— Как вы со своими проектами можете изменить положение женщин?

Айгуль: Наша основная цель — просветительская. Тасия регулярно ведет лекции на разные темы — про торговлю людьми, например. Не зря наши мероприятия проходят в формате открытого микрофона: женщины любого возраста могут прийти и высказать то, что у них на душе, попросить помощи. Или выступить с шутками, песнями или чем угодно и найти поддержку и понимание. Человека в критической ситуации мы направляем в кризисный центр, где ему помогут психологи и юристы. Мы часто выкладываем полезные статьи вроде того, как распознать абьюзера, помочь подруге, если ей угрожают, распознать депрессию или что делать при побоях в семье. Получается, что у нас в основном просветительская деятельность, но хотелось бы больше ресурсов, чтобы охватить много людей. Пока нет возможности работать на масштабном уровне.

Тасия: Но планов много, в том числе и мероприятия новых форматов.

Дина: Моя мечта — создать сообщество, где женщины могли бы находить специалисток. Вот я летом апгрейдила компьютер и столкнулась с неприятным человеком, который пришел сделать эту работу за деньги. Он меня домогался. После этого я загорелась создать базу вроде YouDo, где женщины могут найти специалисток в разных сферах. Во многих профессиональных сообществах в первую очередь громко о себе заявляют мужчины. Просто потому что весь репродуктивный труд в семье лежит на их женах и матерях, и у мужчин больше возможностей обучаться и тусоваться в профсообществах. Я хочу, чтобы ситуация поменялась и у женщин был шанс изучать новые навыки и привлекать к работам профессионалок в своей области. Айгуль, например, недавно опубликовала пост, в котором обещала помогать женщинам с машинами.

Айгуль: Я работаю в автомобильном бизнесе и часто сталкиваюсь с тем, что женщины боятся ездить в автосервис или шиномонтаж. Они переживают, что их разведут на деньги и «отремонтируют» то, что на самом деле даже не сломано. А еще они беспокоятся из-за подколов по поводу недостаточных знаний о строении автомобиля. Я предлагаю помощь — ко мне могут обратиться автомобилистки и я решу их вопрос сама напрямую с мастерами. Или можно просто написать и попросить совета насчет машины.

Дина: У нас появился хештег #фембулушу и под ним можно публиковать любые свои предложения по услугам.

Айгуль: Я бы хотела, чтобы помимо такого рода помощи, нашелся человек, который знает, как договариваться с университетами и школами. Чтобы мы могли приходить туда с лекциями и просвещать молодых девушек и ребят, а не размещать всю важную информацию только в паблике.

Изображения: Саша Спи