Феминизм можно назвать одной из трендовых тем в медиа: его обсуждают на страницах СМИ и в соцсетях, но не всегда корректно приводят факты. В том числе поэтому некоторые люди стали представлять феминисток как воинственных волосатых чудовищ, которые утрируют свои беды и борются за всякую чушь. Причем в этом лагере есть и женщины.

Хелен Льюис решила разбить стереотипы и написала книгу «Неудобные женщины», в которой разбирает историю феминизма в 11 конфликтах и шаг за шагом объясняет, почему феминистское движение приносит пользу всему обществу. С разрешения издательства «Альпина» мы публикуем отрывок, где говорится, чем современная порноиндустрия мешает качественному сексу.

18+

Когда я была подростком, секс мне представлялся так: прелюдия, проникновение, эякуляция, КОНЕЦ. Найти порно в 1990-х было очень трудно; одного из моих парней мама наказала за то, что нашла у него под матрасом ЖУРНАЛ (Кажется, сегодня это выглядит такой же архаикой, как запись сцен секса на граммофонную пластинку, — прим. автора). Но это характерная история. Порно в интернете еще раз утвердило эти три пункта как единственно возможный секс. По иронии судьбы, Энн Кёдт тревожилась, что миссионерская позиция станет главной для ее поколения, однако в порно она встречается редко, потому что не видно, что же там, черт возьми, происходит. Теперь мы воображаем себя гораздо более раскрепощенными и готовыми экспериментировать, чем поколение Мэри Стоупс или феминистки второй волны. Но всплеск (извините!) интернет-порно породил новый сценарий секса, столь же ригидный и неподходящий для женщин. В порно редко показывают обычный секс, снятый на камеру. Секс режиссируют, как хореографический номер, снимают и монтируют. Но мы не говорим об основных приемах и клише в порно, потому что его потребляют (в основном) в одиночку и потому что в нем нет разделяемого всеми единого канона. В отличие от театра или телевидения, в порнографии не существует профессиональных «критиков», которые бы толковали его клише и типажи. Это означает, что порно может выглядеть как настоящий секс, при этом будучи искусственным. И, конечно, его производят в основном мужчины и для мужчин.

За последние несколько лет появилась мода на «секс-позитивный» феминизм. Хорошо распространять информацию о том, что секс — это нечто нормальное и естественное, а не тайное и постыдное. Однако зачастую феминистки, особенно юные, остерегаются критиковать секс-индустрию, где желание идет рука об руку с капитализмом. Они боятся, что их назовут старыми ханжами, если они заговорят о темных сторонах порнографии или проституции (А между тем ответ на эту аргументацию прост: я так люблю секс, что занимаюсь им бесплатно! — прим. автора). Есть большое искушение описывать сам секс как нечто классное, интересное и стоящее. Это не так: слушать, как скучные люди описывают свои фетиши, обычно столь же весело, как смотреть слайд-шоу чужой поездки в отпуск. Провокационность секса тоже сильно преувеличена. Твои родители этим занимались. Твои бабушка и дедушка делали это. Возможно, твои бабушка и дедушка делают это прямо сейчас. В конечном счете две группы заинтересованы в том, чтобы женщины переживали из-за своей «фригидности»: продавцы слишком дорогого нижнего белья или других секс-атрибутов, и склоняющие их к сексу, которого они на самом деле не хотят. Секс — это отлично. Как и скалолазание. Ни то ни другое не определяет вашу человеческую ценность.

Меня всегда озадачивало, почему мы придирчиво рассматриваем другие формы культуры («Не расистки ли Girls?», «А League of Gentlemen не трансфобы?»), но не затрагиваем порно. В нем есть множество ужасных этнических стереотипов: горячие темнокожие дикарки, покорные азиатские школьницы, чистые, невинные белые девственницы. Часто встречается любопытный оттенок гомофобии в сексе втроем ММЖ: парни избегают зрительного контакта, словно они по неловкому совпадению вдвоем трахают женщину и легче сделать вид, что второго парня нет. На многих сайтах-агрегаторах «межрасовый секс» выделен в отдельную категорию, как будто секс с представителем другой расы — это то же, что секс втроем или «золотой дождь». Эскорт-услуги до сих пор радостно рекламируют «шимейлов» и «цыпочек с членами». Предполагается, что наличие эрекции дает лицензию на использование оскорбительных выражений. Это что-то вроде освобождения от физкультуры в школе?

Порноактриса и режиссер Стоя, которая снимает фильмы для взрослых с 2007 года, — один из самых проницательных критиков порноиндустрии. «При размещении контента на порносайтах, называть видеоролики в духе “[трахнул] малолетнюю шлюху” — не лучший способ презентации», — сказала она мне. Стоя считает, что ее деятельность может играть положительную роль: девушки называют ее ролевой моделью, парни просят совета в сексе; однако ее разочаровывает экономика порно. Учитывая гонорары адвокатов и цены на налоговые консультации, а также обязательные проверки сексуального здоровья, большинство исполнителей порно получают мало. Их карьера, как правило, коротка, и впоследствии им бывает трудно найти другую работу.

Несмотря на то что порноактеры делятся самой интимной сферой жизни, ни окончательный монтаж сцен, ни их образ им не принадлежит. Снимая сцену, в которой присутствует садомазохизм, Стоя должна убедиться, что исполнители за кадром открыто обсудили границы дозволенного. Но то, что попадает на Tube-сайты, — короткие ролики самого процесса секса: [трахнули] малолетнюю шлюху, даже если «малолетке» уже двадцать семь и она владеет компанией, которая снимает этот фильм. Представьте себе, что вы видите женоненавистническую пародию на себя, голую, вывешенную в интернете. Такие ролики — дегуманизирующие в буквальном смысле слова: из описаний убирают имена актеров, потому что это поможет исполнителям найти видео и подать обвинение в нарушении авторских прав.

Критические замечания Стои напоминают мне критику веб-журналистики, которая финансируется за счет рекламы. Если вашу работу не оплачивают люди, то вам необходимо либо производить предельно бюджетный контент, либо воровать чужой труд. Если журналистика производит ужасные кликабельные заголовки («Вы не поверите, как плохо выглядит эта звезда 1990-х!»), то в порно мы видим унизительные и дегуманизирующие описания. Это больнее задевает актрис, потому что их предполагаемая целевая аудитория состоит из мужчин (Исследование аудитории Pornhub за 2018 год показывает, что 29% из 92 миллионов его ежедневных посетителей — женщины, что на 3% больше, чем в 2017 году, хотя следует отметить, что половую принадлежность пользователей интернета сложно определить точно. Чаще всего женщины задают в поиске ключевое слово «лесбийский». Мужчины — слово «японки», — прим. автора).

Гифки для предварительного просмотра видео также могут быть грубо упрощенными: вот девушка в службе безопасности аэропорта; снова девушка, ее голова прижата к столу, искаженное лицо смотрит в камеру; девушка лежит, ноги за головой, из нее вынимают пенис, и сперма заливает ее зияющий анал.

Даже и без Мэри Стоупс с ее «невидимыми волнами души» ясно, что это все не имеет никакого отношения к сексу с любимым человеком. Это напоминает скорее мрачную мизантропию Филиппа Ларкина: секс — это как «попросить другого высморкаться за тебя». Однако большинство людей не хотят говорить об этом, так как считают критику сексиндустрии ханжеством. Это глупо. Если вы задаете вопросы о цепочке поставок и отношении к персоналу в индустрии фастфуда, это не значит, что вы ненавидите гамбургеры. И само наличие у вас эрекции еще не освобождает вас от законов этики. Лично я вообще не смотрю порно (отчасти по этическим причинам, отчасти потому, что в порно отвратительные кровати, — прим. автора). Но если вы его смотрите — помните о людях, которые его создают.

Стоя пытается найти свой путь в индустрии. Она не поддерживает традиционный образ порнозвезды: ни грудных имплантов, ни наращенных крашеных волос, ни филлеров для губ. Она занимается воздушной гимнастикой, так что у нее сильные руки и что-то вроде пресса с кубиками. Порой у нее есть волосы в подмышках. Все это заставляет меня восхищаться ею. Она снимает квир-порно, продает его через независимый сайт и параллельно публикует философские эссе. Она старается держаться подальше от стандартных гетеросексуальных сценариев с прелюдией, проникновением и эякуляцией. Это трудно. «На меня давит капитализм: член хорошо продается», — говорит она. Я считаю, что ее попытка сделать зрителей порно более этичными, — почти героизм. «Конечно, если люди просто хотят порнухи, хотят увидеть, как кого-то трахают, можно проигнорировать всю эту писанину и пропустить вступление. Но я пытаюсь вставить его туда». Большую часть дохода Стое приносит ее фирменный мастурбатор Fleshlight — трубка с силиконовой подкладкой, повторяющая форму ее половых губ. Идея в том, что вы можете не просто смотреть на любимую порноактрису, но и оказаться на шаг ближе к сексу с ней. Я считаю странным продавать в магазинах точную копию своего влагалища, однако Стоя делает на этом хорошие деньги. Продажи Fleshlight поддерживают другую ее работу.

Феминистская критика порноиндустрии, как правило, делает акцент на последствиях для женщин, но на мужчин она тоже влияет. Существуют ли обстоятельства, в которых парни могут рассказать друг другу о разнице между тем, что они видят на экране, и их собственной сексуальной жизнью? Стоя рассказывает мне, что мужчины задают ей вопросы, которые не могут задать друзьям. Это странный парадокс маскулинности: ты твердый, как камень, но хрупкий, как бумага. Если я расскажу подругам о проблемах в сексе или в отношениях, я почти наверняка получу в ответ сочувствие, юмор или добрый совет. Я не уверена, что большинство мужчин могут рассчитывать на подобный разговор с друзьями.

Досадно то, что конструктивное давление на порноиндустрию с целью что-то изменить к лучшему (а не просто подавить), похоже, оказывают только феминистки, т. е. женщины. Если мужчины являются главными потребителями порно, почему не на них лежит ответственность за то, чтобы изменить его, сделать менее женоненавистническим, убедиться, что актрисам платят и хорошо обращаются с ними? Иногда я наблюдаю за феминистским движением и думаю: как мы сюда попали?

В конце интервью Стоя сказала, что хочет закончить на мажорной ноте. Когда в конце 2017 года прогремело движение #MeToo, начались и давно назревавшие дискуссии о власти, согласии и принуждении. Но время от времени звучало предположение, что секс между мужчиной и женщиной по своей природе является неравноправным. Мужчины — не экстрасенсы, и их партнерши должны быть честны с ними. Если нам что-то не нравится, мы должны это проговорить. Иначе мы невольно возвращаемся к модели секса, которую так усердно стремилась разрушить Мэри Стоупс: мужчинаагрессор преследует пассивную, «дающую» ему женщину. В Барнардском колледже в США, рассказывала Стоя, одна девушка спросила ее: «“Что мне делать, если мой бойфренд хочет чего-то, чего я не хочу, потому что я такого не заслуживаю?” А я говорю: “Ну, он пытается заставить тебя, он пытается тебя принудить? Нет? Тогда ты должна помнить, что он тоже человек и у него тоже есть желания”». Стоя сделала паузу и добавила: «Надеюсь, несмотря на то что сейчас идет настоящая гендерная война, мы будем помнить, что противоположный пол — не обязательно наши враги». Я тоже на это надеюсь. Я надеюсь, что в будущем téléclitoridiennes поймут, что с ними все в порядке. Надеюсь, что никто не будет беспокоиться о мифическом вагинальном оргазме, который никогда не наступает. Надеюсь, что женщины осознают, что их тело и желания не проблемные — они просто разные. Надеюсь, что подростки не станут думать, что у нас есть только три пункта: «прелюдия — проникновение — эякуляция». Надеюсь, что нынешнее поколение преподавателей-сексологов преуспеет там, где потерпели неудачу Мари Бонапарт, Мэри Стоупс, Альфред Кинси и другие, и мы наконец опровергнем вечные мифы о том, что такое «нормальный» секс.

Я надеюсь, что однажды секс перестанет огорчать такое количество женщин.

Изображения: Руди Лин