Знаменитый зеленый Мергасовский дом на Черном озере был построен в начале XX века. Памятнику конструктивистской архитектуры больше 90 лет — конструкции разрушаются с 1981 года, а людей принудительно расселили только недавно.

Сейчас в доме небезопасно и восстановить его быстро нельзя. Пока инвесторов нет, горожане пытаются предотвратить опасные ситуации своими силами. В майские праздники они вышли и несколько дней выносили мебель и мусор из покинутых квартир, чтобы предотвратить опасность возгорания. Наверное, это одна из немногих заметных инициатив за последние несколько лет, к которой подключились сотни жителей Казани — а значит, Мергасовский действительно важен.

Откуда взялся «Зеленый дом»

Мергасовский дом был построен в 1928 году. Кем именно — до конца не известно. Кто-то считает, что здание по проекту московского архитектора-инженера Сергея Глаголева выстроил Петр Сперанский, который также занимался стадионом «Трудовые резервы». Другие уверены, что его автор — главный архитектор Казани в 1936-1938 годах Дмитрий Федоров, создавший Дом чекистов на Карла Маркса и недавно реконструированную лестницу в Ленинском саду.

Это первая в городе многоэтажка с водопроводом — в ней 4-5 этажей и 65 квартир, в каждой первое время жили несколько семей. У здания отсутствовал проект отопления и канализации, поэтому строителям пришлось пробивать стену для котельной, а выпускники КГАСУ выяснили, что при строительстве дома использовали плиты из прессованных стеблей камыша или тростника, скрепленных проволокой. По всему видно, что дом строился не навсегда: о его долговечности и комфорте жителей заботились мало.

Кто здесь жил

В самом начале место, где частично расположено здание, называлось Мергасовским переулком в честь купца и мецената Николая Ивановича Мергасова. Оттуда взялось и название самого дома. Оно сохраняется уже 91 год, хотя после революции переулок стал частью Международной улицы, а затем улицы Кави Наджми. Еще одно название — писательский дом — появилось благодаря выдающимся деятелям культуры, проживающим в квартирах. В 1931-1952 одним из жильцов был публицист, переводчик и лауреат Государственной премии СССР Кави Наджми. Его жена, переводчица Сарвар Адгамова, устраивала квартирники для татарской интеллигенции, в числе которой Хасан Туфан, Хади Такташ, Джаудат Файзи, Салих Сайдашев и Муса Джалиль. На три года соседом Наджми и Адгамовой стал детский писатель Абдулла Алиш. Позже в доме писателей поселились и художники. Несколько лет здесь жила «бабушка казанского офорта» Магдалина Мавровская; графист Надир Альмеев в подвальной мастерской Мергасовского создал своего знаменитого Шурале, а ювелир Ильгиз Фазылзянов — обложку Корана, за которую он получил первую в жизни премию на выставке в Пакистане.

Также в доме были и самые обычные жители, которые выкупали квартиры. Некоторые общались между собой, но по-настоящему им предстояло познакомиться в 1981 году — тогда Мергасовский дал первую большую трещину, заставившую людей выйти на улицу.

Снос или реконструкция

Слухи о сносе здания шли с 1990-х годов, а в 2002-м государственная комиссия установила, что здание изношено на 70% и восстанавливать его нецелесообразно. Постепенно стены стали обрастать растениями и осыпаться: своим устрашающим видом дом привлекал подростков и поклонников эстетики упадка, которые проводили нескончаемые фотосессии. В 2005 году собственникам стали предлагать компенсации — по 11 022 рубля за «квадрат», а в 2009 году дом приобрел статус аварийного: это означало, что жить в нем уже нельзя.

Тогда же Исполком Казани постановил, что дом подлежит сносу. Правда, не полностью: крыло на Кави Наджми является памятником культурного наследия и трогать его нельзя, только восстанавливать. Начальник управления государственного контроля, охраны и использования памятников истории и культуры Казани Фарида Забирова рассказывала, что с этим могут быть сложности, поскольку дом стоит на геологической складке, которая начинается от Кремля: при засыпке Черного озера вода нашла себе путь и ушла в грунт.

Не у всех была возможность покинуть аварийное жилье, так что в 2010 году собственникам предложили не продавать квадратные метры, а обменять квартиры и съехать на Мазита Гафури или в жилой комплекс «Салават Купере». Кто-то согласился, а кто-то остался; были и те, кто в этот период снимал или покупал квартиру, несмотря на то, что в здании продолжали течь и лопаться трубы и ЖЭК с цокольного этажа ничего не мог с этим сделать.

Памятник архитектуры без части жителей разрушался на глазах, и в 2018 году чтобы рассказать его историю Инна Яркова и Ксения Шачнева пригласили поэта Йолдыз Миннуллину и писательницу Радмилу Хакову, а затем режиссера Веру Попову и композитора Владимира Раннева. Так получился спектакль «Дом», который увидели больше тысячи зрителей. В его основе истории самих жителей, собранные и подготовленные. Весной 2019 года спектакль получил спецприз премии «Тантана».

В конце апреля Мергасовский расселили почти полностью, подъезды и одни квартиры остались открытыми, другие вскрыли и разгромили мародеры и бездомные. Внутри осталось много вещей, мусора и мебели — все это слишком опасно оставлять без присмотра из-за угрозы возгорания: в ночь с 1 на 2 мая 2019 года в доме действительно произошел пожар.

Дом вышел спасать город

Двумя днями ранее был создан Telegram-канал «Мергасовский». В нем горожане получали информацию о субботнике и отчеты об уборке. Каждый день в течение праздничных выходных люди собирались в 11:00 у большой лестницы, брали перчатки, мешки и маски, заходили в подъезды и выносили оттуда мусор. На уборку в разное время приходили внучка Кави Наджми Фарида Нежметдинова, лауреат Тукаевской премии Надир Альмеев, художники Ильгизар Хасанов, Виктор Тимофеев и Вадим Гершанов, хореограф Нурбек Батулла, председатель Всемирного форума татарской молодежи Табрис Яруллин и многие другие люди.

Параллельно с группами волонтеров в доме находились посторонние, которые вытаскивали батареи из тех частей здания, куда активисты еще не добрались, или делали фотографии, отказываясь помогать. Всего за три дня собрали и вывезли 56 кубометров пожароопасного мусора и три полные «Газели» отсортированного стекла, пластика и металла. В сортировке помогали организации «Экологично Казань» и «ЭкоПрогресс». Некоторые из найденных документов передали владельцам, остальное увезли в музейный архив, книги сдали в издательство «Юлбасма» и в музеи. Транспортировку и контейнеры активисты оплачивали сами, а хорошо сохранившуюся мебель выносили во двор.

Утром 6 мая у дома прошла встреча с комитетом ЖКХ казанского исполкома и УК Вахитовского района. Они договорились, что пять управляющих компаний с 7 мая начнут заваривать окна и двери для безопасности, а Исполком постарается быстрее решить вопрос передачи дома на реставрацию и реконструкцию — обычно вся процедура тянется около года. Стартовая цена дома на аукционе составляет один рубль, но Мергасовский называют «золотым», так как он требует больших вложений на проведение работ. Что будет с домом, пока происходят формальные процедуры, неизвестно.

В детстве я приезжала в Казань и гуляла по центру города — тогда дом наверняка видела, но у меня не было относительно него никакой рефлексии. Позже я уехала жить в Москву и через десять лет привезла в Казань на выходные большую компанию друзей из разных городов и стран. Вместе с местными мы пришли к Мергасовскому: комментируя здание, казанцы говорили, что это один из самых ужасных и красивых домов одновременно. Красивый по своей архитектуре и истории, ужасный — по состоянию. Это мне запомнилось. Вернувшись жить в Татарстан, я стала обращать на него внимание каждый раз, потом прочитала его историю.

Год назад во время лаборатории «Город АРТ-подготовка» Ксюша Шачнева и Инна Яркова, зная о моем отношении к дому, пригласили меня и татарского поэта Йолдыз Миннуллину поработать над сценарием спектакля о нем. В команду проекта позвали режиссера из Петербурга Веру Попову и композитора Владимира Раннева. Впервые собрались 17 мая. Эскиз показали прямо у дома, после чего «Угол» взял доработанную версию спектакля в свой репертуар. В ходе работы над сценарием я искала жителей во дворе, Facebook и через шесть рукопожатий, чтобы пообщаться лично, а Йолдыз изучала исторический материал, статьи, переписку Кави Наджми и других, поднимала архивы. Мы записали эти истории: получился многослойный спектакль-скриншот о жизни дома в разное время, образованный многоголосьем его жильцов. За спектакль мы получили специальный приз Исполкома Казани на театральной премии «Тантана» — за привлечение внимания к проблемам городских домохозяйств. Такая была формулировка. Премию приняли с благодарностью, деньги хотели потратить 17 мая на празднование года спектаклю, но нашлась цель важнее: оплатили первые два восьмикубовых контейнера для вывоза мусора.

Две с половиной недели назад я увидела в Instagram посты блогеров из Мергасовского дома: они были внутри, кто-то переживал, а кто-то радовался, что здание наконец открыто. Два дня после этого я не могла туда пойти: не верила, что это происходит, было больно. В чате команды спектакля мы стали думать, что делать. Я обратилась в Facebook к Олесе Балтусовой, она прислала мне ссылку на комитет ОКН, а он мне не отвечал. Тогда я начала привлекать внимание других людей и спрашивать, что нужно делать, чтобы закрыть дом и спасти его от пожара. Вместе с Ксюшей мы ходили в Мергасовский и увидели, сколько там мусора и грязи — подумали, что если сейчас никто не реагирует, может, нам стоит пойти и убраться самим.

Работы было очень много: попробуйте убрать свою квартиру или организовать переезд, а потом умножьте это на 65. Плюс в квартирах все оказалось разгромлено и превращено в труху — дом стоял открытым две недели. Тогда появился канал в Telegram для решения организационных вопросов, а узнав о возгорании в ночь на 2 мая мы поняли, что идти нужно не откладывая. Днем 3 мая на субботник пришли многие, в том числе Надир Альмеев с женой, которые ехали на кладбище, но спустились в свою мастерскую и в итоге убирались до вечера. В первый день мы вывезли одну «Газель» сортируемого мусора, восьмикубовый контейнер несортируемого и поняли, что быть там нужно каждый день, пока город не назначит ответственных, не примет меры.

За три дня к дому приходили туристы, зеваки и подростки: открытый Мергасовский стал самым популярным спотом в Казани. Всех предупреждали, что ходить внутрь опасно, снимали детей с балконов и чердака, вызывали службы, которые перекрывали газ и воду, сдавали в полицию мародеров, пытавшихся взломать закрытые квартиры. В понедельник, когда все вышли на работу, Ильсур Раисович [Метшин] дал управляющим компаниям распоряжение заняться безопасностью на территории, и сегодня стали частично заваривать двери и заколачивать окна первого этажа.

Нам бы очень хотелось, чтобы Мергасовский дом был сохранен. Я не знаю, возможно ли это, как не знаю, в какой стране буду жить в следующем году или в конце этого. Найдется ли инвестор, готовый заниматься домом, или придет кто-то, кому проще его снести, станет ли город настаивать на восстановлении и возможно ли оно вообще. И так как мы не знали, что нужно, чтобы дом закрыли, то просто сделали что могли в настоящем моменте. Я очень благодарна всем, кто пришел.

Я родился в этом районе и жил на Большой Красной: мимо Мергасовского ходил в школу, гулял по Черному озеру. Дом всегда был перед глазами, и когда мне пришлось продавать жилье, я практически не думая выбрал новую квартиру здесь, пусть и не в идеальном состоянии. Это было в 2014 году: тогда мне никто не говорил, что дом аварийный, а в суде обвиняли, будто я переехал туда специально.

Неизвестно, как так вышло, что мне вообще дали заключить сделку — наверное, это вопрос к Исполкому. На деньги, которые я потратил на покупку, можно было купить сразу две квартиры, но я выбрал именно эту и не планировал переезжать куда-то еще. Как никак, мне в этом году 60 лет, и прыгать с одного места на другое не хочется. В своей квартире я сделал косметический ремонт, поставил пластиковые окна и жил в свое удовольствие, но недолго: до осени 2017 года, когда дали команду освободить помещение. Сейчас я получил квартиру в Салават Купере, но буду ее продавать, чтобы купить что-то в городе. В Мергасовском доме у меня еще остались кое-какие вещи, в моем подъезде все еще живет сосед Роман с верхнего этажа, поэтому дверь не заваривают. Конечно, я боюсь проникновения посторонних: на этот случай в квартире стоит сигнализация, которая пришлет мне уведомление и фотографии преступников, а я уже вызову полицию. В воскресенье залезли в квартиру к Роману, я смог увидеть это и вовремя остановить, отобрать ворованное, на том инцидент был исчерпан. Ночевать там невозможно — воды нет, удобств нет, но хотя бы так.

О субботнике я узнал, когда приехал в свою квартиру за вещами и увидел какую-то движуху, а потом подошла Радмила, которая все объяснила. Дело, конечно, благое, но я не верю, что Мергасовский оставят. Нужно очень много денег, чтобы его реконструировать, такие суммы никто не даст. Тем более, дом долго искусственно руинизировали: думаю, что когда все съедут, внутри скорее всего устроят пожар. Повторится судьба гостиницы «Казань», от которой осталась одна стена. Правда, ходят слухи, что инвесторов уже нашли, но куда проще построить дом заново по образу и подобию.

Фото: Кирилл Михайлов, Саша Гром