Вспоминая историю питейных заведений своего города, казанцы обязательно назовут бары «Грот» или «Бегемот», а кто-то и «Горлов кабак», про который писал Пушкин. Но вообще кабацкая история Казани представляет собой сплошную Terra Incognita.

Постоянный автор Enter, краевед Марк Шишкин разобрался в теме и составил гид по питейным домам старой Казани. Кое-какие сохранились до наших дней, а на месте некоторых и сейчас находятся заведения.

История кабаков: от неприкосновенной собственности государства к редевелопменту

Самое главное при исследовании кабацкой истории любого города — не путать питейный дом с трактиром. Первый в просторечии назывался кабаком и прежде всего специализировался на продаже хлебного вина — разновидности самогона. Водки в современном понимании в Российской Империи до конца XIX века не было: пока в государстве не распространились технологии производства чистого спирта, водками именовали ароматизированные настойки.

В отличие от трактира, питейный дом всегда принадлежал казне. За него отвечали учреждения, подведомственные министерству финансов. Естественно, сами чиновники изготовлением или продажей алкоголя не занимались. Хлебное вино производили дворяне на винокурнях в своих поместьях, а продавали откупщики, которые платили за это право деньги в казну. Они же содержали питейные дома и помимо хлебного вина могли организовать там продажу водок, пива, меда и легких закусок.

С виду кабаки были простыми одноэтажными зданиями из кирпича или дерева, но, как государственная собственность, имели особый статус. Выдающийся краевед Сергей Саначин обратил внимание, что многие питейные дома Казани стоят на углах улиц. Это неслучайно, ведь собственность казны просто так с места не сдвинешь, а, стало быть, аккуратная застройка кварталов с соблюдением красных линий будет гарантирована.

В 1863 году систему винных откупов отменили, а в январе 1866 года 17 казенных питейных домов Казани перешли в ведение города, о чем сохранилось увесистое дело в Государственном архиве РТ. Оказавшись муниципальной собственностью, бывшие кабаки прошли целую историю редевелопмента, похожую на то, как сейчас преобразуют промзоны. Их перестраивали под торговые помещения, размещали в них благотворительные и учебные заведения. Несмотря на это, несколько каменных питейных домов XVIII века сохранилось в Казани практически в первозданном виде.

Из питейного дома — в коктейльный бар

Все знают, что главная барная улица Казани — Профсоюзная. В старину она тоже была одним из самых людных торговых мест города. Поэтому не удивительно, что именно здесь располагалось целых три казенных питейных дома: Кружечный, Хлебный и Первотрактирный.

Первый из них сохранился до наших дней. Невзрачное одноэтажное здание Кружечного дома второй половины XVIII века можно увидеть, спускаясь с Профсоюзной на Баумана через отель «Ногай» (Кави Наджми, 14). Название ему дано не просто так: при царе Алексее Михайловиче казенные питейные дома назывались кружечными дворами, а еще кружка была старинной русской мерой объема, равной 1,23 литра. Выбор расположения Кружечного дома объясним близостью Хлебной площади. На территории между современными улицами Кави Наджми и Мусы Джалиля продавали муку, крупы, молочные продукты, зачитывали царские указы и исполняли приговоры.

Во второй половине XIX века, когда в обществе активизировалась борьба с кабаками, решилась и судьба Кружечного дома. В 1888 году в нем открыли Андреевскую дешевую столовую. Ее назвали в честь святого Андрея Критского, поскольку в день его памяти император Александр III и его семья выжили в железнодорожной катастрофе. По замыслу городских деятелей, бедняки могли получить здесь горячий обед за считанные копейки, но самыми преданными клиентами дешевой столовой стали студенты.

На другом краю Хлебной площади рядом с Медовым корпусом Гостиного двора располагался такой же каменный одноэтажный Хлебный питейный дом. В отличие от Кружечного, от него ничего не осталось, ведь еще в 1860-е годы купец Иван Гребеньщиков перестроил здание в двухэтажный торговый корпус. Примерно на том же месте находится популярный коктейльный бар ReLab.

Другой исчезнувший питейный дом — Первотрактирный или просто Трактирный. Он стоял на легендарном Толкучем рынке после перекрестка нынешних Профсоюзной и Чернышевского. В 1870 году городская власть в очередной раз безуспешно попыталась навести на рынке порядок: торговые ряды перенесли во двор главного корпуса Гостиного двора (ныне Национальный музей РТ, — прим. Марка Шишкина) и Первотрактирный дом лишился оживленного трафика. Тогда купец Андрей Курманаев перестроил его в торговый корпус, а сейчас в этом реконструированном здании — ресторан More & More.

Верхнесеребряный дом и горе в семье Батуриных

Самое поэтичное название было у Верхнесеребряного питейного дома, который в исторических текстах встречается под названиями Верхне-Серебряный или Серебряный. Наверное, поэтому он чаще других упоминается в популярных статьях, и с ним же связаны расхожие заблуждения.

Из публикации в публикацию повторяется, что дом принадлежал купцу Ульяну Прохоровичу Батурину, чью фамилию носит небольшая улица под Кремлем. На самом деле принадлежать ему казенный, а потом городской питейный дом никак не мог. Да и среди арендаторов при жизни Ульяна Прохоровича упоминаются совсем другие лица: купец Брызгалов и отставной корнет Станиславский.

В одном из рассказов казанского писателя Дениса Осокина лирический герой размышляет, что Ульян Батурин мог быть настоящим отцом Ульянова-Ленина. Якобы по этой причине вождь велел не трогать название улицы в честь купца, и она спокойно просуществовала всю эпоху Советского Союза. Верхнесеребряный дом в рассказе тоже был упомянут.

Связь между питейным домом и Батуриным действительно есть, и ей посвящено целое дело в Государственном архиве РТ. Владения купцов Батуриных располагались по современным улицам Батурина и Миславского — с той стороны, где сейчас здание Исполкома Казани. На самом же углу этих улиц с давних пор стоял одноэтажный казенный Верхнесеребряный питейный дом.

Со временем дом обветшал настолько, что в 1853 году решили не тратить деньги на ремонт, а перестроить его заново. Недостатком старого кабака были и его малые размеры. Управляющий откупом купец Коробанов жаловался, что из-за тесноты подвала туда сложно загружать бочки с пивом и медом, а также производить разлив напитков.

Место для постройки нового Верхнесеребряного дома выбрали прямо через дорогу, рядом с давно утраченным Банноозерским садом и сохранившимся до наших дней зданием типографии. Сын Ульяна Батурина Иван предложил построить новое здание кабака за половину сметной суммы при условии, что казна отдаст ему в собственность участок под прежним Верхнесеребряным домом. 5 марта 1856 года Иван умер и дело продолжил его отец. К 1858 году старший Батурин выстроил новый питейный дом. В документах отдельно оговаривалось, что новый участок отдан не в собственность купца, а под постройку казенного дома.

В архивном деле сохранился типовой план, который использовался при постройке нового здания. В нем всего две комнаты: отдельно для приходящих и для продажи питий, — а рядом лестница, отмеченная как сход в ледник, то есть погреб. До конца ХХ века Верхнесеребряный дом дошел в сильно перестроенном виде со вторым этажом и числился по адресу Миславского, 6. Сейчас здание утрачено.

Интересно, что во второй половине ХIХ века и Верхнесеребряному дому планировали дать новое благородное применение. В 1885 году купец-благотворитель Иван Яковлевич Павловский просил отдать ему это здание под училище для глухонемых, но в процессе согласования проекта выбрал другой бывший питейный дом на Грузинской — современной Карла Маркса.

Какой кабак прозвали «Разувай», а какой — «Раздевай»

Кроме официальных названий у казанских питейных домов были неофициальные, в которых отразилась хлесткая народная ирония. «Даже пресловутые, блаженной памяти, кабачки Разувай, бывший против кладбища, и Раздевай на Грузинской улице куда-то скрылись», — писал о новых временах обозреватель газеты «Казанский биржевой листок» за 1879 год.

Под прозвищем «Разувай», вероятнее всего, подразумевался деревянный Никольский питейный дом рядом с Арским кладбищем на выезде из города по Сибирскому тракту. А вот идентификация питейного дома на улице Грузинской с прозвищем «Раздевай» представляет проблему, ведь на современной улице Карла Маркса в престижной дворянской части Казани располагались сразу два казенных питейных дома: Покровский и Надолбинский.

Здание Покровского питейного дома, построенное в конце XVIII века, дошло до нас в целости и сохранности на Жуковского, 13. Иногда его ошибочно называют зданием гимназии. Самая первая мужская гимназия в 1762—1774 годах действительно располагалась в этом районе в двух деревянных домах, но, по мнению краеведа Загоскина, находилась на противоположной стороне улицы Грузинской, где потом построят телеграф.

Кабацкая история Покровского дома закончилась, когда на другой стороне улицы Поперечно-Грузинской (Жуковского, — прим. Марка Шишкина) открылся Ветеринарный институт. В 1880 году бывшее питейное заведение арендовал преподаватель института, ученый-кузнец и автор пособий по ковке лошадей Карл Кальнинг. В институтской кузнице можно было безопасно подковать лошадь по последнему слову науки и получить консультацию, если от подков возникли осложнения.

Надолбинский питейный дом с надстроенным вторым этажом и мансардой сохранился на углу Карла Маркса, 58 и Гоголя, 12. На плане 1796 года он указан как деревянный. В 1840-х деревянное здание разобрали и построили на его месте одноэтажное каменное, о чем сохранилось дело в Государственном архиве РТ. Именно в этом здании с осени 1885 года начались занятия школы для глухонемых.

Где бывал Пушкин

Разумеется, питейные дома были и в самой густонаселенной рабочей слободе Казани — Суконной. 6 сентября 1833 года по местным кабакам таскался (как он сам это назвал, — прим. Марка Шишкина) Александр Сергеевич Пушкин, искавший на окраине города воспоминания об эпохе Емельяна Пугачева. В каком из кабаков Суконки рабочий Бабин рассказывал главному русскому поэту местные предания о Пугачевщине и где был Горлов кабак, у которого в 1774 году произошел бой, спорят до сих пор.

Предполагают, что Горловым кабаком назывался Суконный питейный дом. Иногда за него принимают типичное одноэтажное здание на углу Петербургской, 47 и Волкова, 1, но в архивном деле о передаче питейных домов из казны в ведение города вообще не упоминается дом с таким названием. Зато там многократно говорится про каменный Егорьевский питейный дом, получивший название от Георгиевской (Егорьевской) улицы, как называлась раньше Петербургская.

На деле Суконный питейный дом был деревянным и сгорел в пожаре в 1848 году. Найти ему новое место долго не могли, и в 1859 году контора акцизно-откупного комиссионерства попросила воссоздать его на базарной площади, «на которой питейный дом существовал с давних времен».

Судя по документам, работа не сдвинулась. Зато на архивном плане показан участок под питейный дом на углу с улицей Большой (ныне Тихомирнова, — прим. Марка Шишкина). В XIX веке вместо гула машин, которые поднимаются в овраг под бывшей Шамовской больницей или едут с проспекта Универсиады, шумел рынок Суконной слободы, а в 1774 году — наступали на Казань пугачевцы. Стало быть, именно у этого питейного дома было прозвище, которое записал Пушкин.

По следам исчезнувшей инфраструктуры

Деревянные питейные дома располагались почти во всех слободах старой Казани: Адмиралтейской, Ягодной, Козьей, Архангельской и Подлужной. По понятным причинам их не строили в Старой и Новой Татарских слободах, но в соседней Плетеневской слободе с русско-татарским населением питейный дом был. Он стоял недалеко от Борисоглебской церкви по улице Екатерининской — примерно там, где теперь перекресток улиц Габдуллы Тукая и КСКа.

Питейные дома сформировали целую инфраструктуру, вокруг которой взаимодействовали самые разные субъекты городской жизни и где делались большие деньги. Повышение требований к сервису и тренд на более осознанный образ жизни привели к кризису и перепрофилированию заведений этого типа во второй половине XIX века.

Длинная история питейных домов старой Казани может послужить источником вдохновения для развития аутентичной барной культуры и креативного нейминга. Тем более, что в городе сохранилось несколько подлинных зданий XVIII—XIX столетий.

Текст: Марк Шишкин
Иллюстрации: Марина Никулина