Одной из главных проблем нашей планеты являются горы и острова мусора, которые с каждым годом только разрастаются. Отходов стало так много, что не замечать проблему просто невозможно. Журналист Анна Титова долго исследовала российские и мировые практики обращения с отходами и написала об этом книгу «Невыносимый мусор».

С разрешения издательства «Альпина Паблишер» Enter публикует отрывок из главы «Огонь!», в котором говорится о том, как появилось мусоросжигание и что в нем может быть хорошего. Полистать книгу, скачать одну из глав и оформить предзаказ уже можно на сайте.

«Вполне вероятно, что идея дома впервые возникла в голове человека у костра, — писал Фазиль Искандер. — Сначала крыша, чтобы защитить костер от непогоды, а потом по той же причине и стены, а потом человек назвал домом место, где его костер защищен со всех сторон, и сам он защищен в том месте, где защищен костер». Костер — это свет, тепло, очищение, ад, наказание, жертва, дом, защита, гибель. Вокруг костра возникла культура и выросла цивилизация. Он был и первым храмом, и первым мусоросжигательным заводом — алтарь и санитарная зона одновременно. К огню несли первые приношения, чтобы умилостивить духов и богов, и в него же бросали неприкасаемое, грязное, отторгнутое.

Но чем быстрее человечество двигалось в сторону прогресса, чем сильнее подчиняло себе природу, тем больше отдалялось от прежних богов и союзников. Вместе с городами и населением выросло количество мусора. Вместе с развитием химии материалов изменился состав этого мусора. Ни в одном костре теперь не сжечь обычные отходы среднестатистического землянина — они слишком ядовиты. Теперь вместо костра нам нужны заводы со сложными генераторами и фильтрами, требующие огромных затрат. Только они могут защитить нас от последствий собственных побед и достижений, которые оказались чрезвычайно дорогостоящими.

Как все начиналось

Мусоросжигание развивалось от безысходности. Сжигать отходы на специальном заводе, безусловно, стоило и стоит дороже, чем просто привезти и вывалить их на свалку. Но где-то к середине ХХ века стало ясно, что места под свалки в Европе заканчиваются. Чем меньше у страны оставалось свободных площадей, тем больше мусоросжигательных заводов она строила. Конечно, если могла себе это позволить.

Считается, что первую мусоросжигательную установку собрали в Великобритании еще в 1874 году. Долгое время такие агрегаты, еще без намеков на фильтры, работали на мазуте и каменном угле, чтобы температура внутри котлов распределялась равномерно и мусор сгорал полностью. В 30-е и 40-е годы ХХ века инженеры таких пионеров отрасли, как компания Von Roll, продолжали совершенствовать технологии: поставили первые фильтры для дымовых газов и, главное, научились обходиться без мазута и угля. Теперь заводы не только сами работали на энергии горения отходов, но могли использовать ее для производства электричества и тепла.

Следующий толчок к развитию мировая мусоросжигательная отрасль тоже получила не от хорошей жизни. В 1973 году Европу поверг в ужас нефтяной кризис. Когда 17 октября арабские страны — члены ОАПЕК, Египет и Сирия отказались поставлять нефть государствам, поддержавшим Израиль в войне Судного дня, цена на нефть поднялась с 3 до 12 долларов за баррель. Дания, у которой до этого момента не было ни долгосрочной энергетической политики, ни даже собственного государственного энергетического агентства, в панике запретила своим гражданам пользоваться автомобилями по воскресеньям.

Страны Европы лихорадочно соображали, как снизить свою зависимость от нефти. И на свет появились первые проекты использования альтернативных источников энергии. На этой волне мусоросжигательные заводы вдруг оказались перспективным финансовым предприятием: энергию из отходов можно было использовать для производства электричества, биогаза и тепла. В той же Дании владельцы МСЗ от новой энергетической политики только выиграли: когда государство обложило налогами использование нефти и угля для отопления, им стало проще продавать тепло по выгодной цене.

Постепенно архаичное словосочетание «мусоросжигательный завод» превратилось для компаний-производителей и их клиентов практически в оскорбление. Чтобы подчеркнуть значение своих технологий и их принципиальное отличие от старых примитивных печей, они придумали новый термин: «Energy from waste plants» — «заводы по производству энергии из отходов».

Ронни Арнберг, считающий мусоросжигание выигранной битвой

Ронни Арнберг часто показывает на своих лекциях одну и ту же фотографию. Густой дым ржавого цвета зловеще застилает небо над маленькими домиками. Это промзона шведского города Бурленге. Старый снимок демонстрирует положение дел «до» — до того, как Швеция взялась за проблемы с экологией. Ронни показывает фото, чтобы дать своим слушателям чувство надежды. В его родной город не всегда приезжали делегации со всего мира, чтобы узнать, как правильно организовать мусоросжигание и контроль над выбросами предприятий. Местные власти сумели справиться с этими проблемами. Теперь Ронни Арнберг, как эксперт шведского Института экологии, вдохновляет озадаченных китайских, русских и румынских чиновников на борьбу с коммунальными отходами с помощью огня.

— Во времена моего детства женщины бегали друг к дружке перевешивать белые простыни в зависимости от направления ветра, чтобы они не покрывались копотью от выбросов сталелитейного завода, — вспоминает Ронни. — С тех пор многое изменилось. С 2022 года мы не позволим работать в городе ни одной компании, которая использует в качестве топлива полезные ископаемые.

Ронни — ветеран войны с мусором. В 1960-е годы его отец — водитель мусоровоза — каждый день возил отходы на городскую свалку площадью 20 га. Спустя 40 лет Ронни закрыл эту свалку навсегда, превратив Бурленге в первый шведский муниципалитет, перешедший на нулевое захоронение отходов. В должности инженера местной коммунальной компании Ронни боролся с мусором не одно десятилетие. В начале 1970-х жег весь хлам без разбора в здоровенном котле без фильтров — первой мусоросжигательной установке города. В 1980-х устанавливал системы очистки в рамках общегосударственной годичной модернизации заводов. В 1990-е наблюдал за тем, как завод постепенно превратился в высокотехнологичную станцию по производству тепла и электричества. Параллельно Арнберг и коллеги колесили по супермаркетам города — убеждали продавцов объяснять своим клиентам, как и куда выбрасывать опасный токсичный мусор. Мотались на переговоры в «Макдоналдс», уговаривая гиганта помочь с пропагандой зеленых идей. Даже заглядывали на детские утренники в костюмах полевых мышей, которым становится неуютно жить в своих норках возле свалок. Причем на эту ликвидацию «мусорной безграмотности» обывателей они тратили едва ли не больше, чем на современные технологии. Во всяком случае на начальном этапе.

Для Ронни история мусоросжигания — очевидная история успеха. Выигранная битва. Разумный путь от плохого к хорошему. Мусоросжигательный завод для него лучше свалки, как стерильный скальпель лучше ржавой бритвы. Это мнение разделяет большинство населения страны. В Швеции действует 34 таких предприятия, как в Бурленге. Их строят в черте города, совсем недалеко от домов. Шведы воспринимают это соседство спокойно, пикетчики с плакатами администрацию не атакуют.

Каждый год состояние заводских систем многоступенчатой очистки проверяет независимая компания, и, если она найдет нарушения, придется платить огромные штрафы. За содержанием выбросов можно следить в режиме онлайн с помощью системы мониторинга.

В качестве международного консультанта Ронни почти каждую неделю рассказывает об опыте своего муниципалитета и других шведских предприятий. Он уверен, что мусоросжигание — подходящее решение и для России.

— У вас есть система центрального отопления. У вас есть замечательные инженеры советской школы. У вас есть деньги. В конце концов, скажите своим людям из Газпрома, что это возможность сэкономить газ и продать его побольше в Европу! — смеется он. — Вы, русские, почему-то не верите своим властям. Если ваши чиновники что-то решили, вы обязательно их в чем-то подозреваете. В Швеции не так. Если чиновник что-то сделал, то можно быть уверенным — он долго думал и принял правильное решение в интересах всего общества.

Деревня Свистягино

Новые мусоросжигательные заводы в России строит компания «РТ-инвест», на 25% принадлежащая госкорпорации «Ростех». К 2023 году «РТ-инвест» планирует запустить пять объектов: четыре в Московской области и один в Казани. И нигде этим заводам не рады.

Первый возводят вблизи деревни Свистягино, в 71 км от МКАД.

Строительная площадка одиноко торчит в типично русском поле. Ближайшие жилые дома примерно в километре от забора. Для того, чтобы организовать протест у строящегося завода, о нем нужно сначала узнать, а затем добраться до ворот на автомобиле — хотя лучше воспользоваться трактором. Для губернатора, кстати, предусмотрена вертолетная площадка. «РТ-инвест» заключил договор с одним из самых известных производителей современных мусоросжигательных заводов — Hitachi Zosin Corporation. Это потомок той самой Von Roll, когда-то придумавшей первые умные технологии мусоросжигания. Сегодня их объекты работают по всему миру: в Лондоне, Швейцарии, США, Китае и, конечно, Японии.

Строительная площадка будущего завода сравнительно невелика, не больше участка под пару пятиэтажек. Большая часть территории — это проектируемые дорожные развязки для мусоровозов. Принцип работы завода таков: машины выгружают отходы в отвальное отделение, откуда они едут по лентам в огромный бункер. Из этого хранилища мусор перекидывают в котлы гигантские щупальца грейферного крана.

— А здесь будет отделение очистки дымовых газов, — главный инженер по строительству Сергей Лопакос раскидывает руки в стороны, демонстрируя прямоугольную площадку размером с дворовое футбольное поле. — Эту систему фильтров можно «собрать» неправильно или просто отключить?

Сергей, вздохнув, опускает руки.

— Представьте, вы купили «мерседес» — у него есть бесплатное гарантийное обслуживание и ремонт, скажем, на три года. Но если вы по гайкам разберете мотор сами, то претендовать на гарантию больше не сможете. Здесь то же самое. Мы покупаем технологию у австрийско-японского концерна, их представители будут проводить инжиниринг и участвовать в процессе пусконаладки. Потому что они несут ответственность за конечные показатели предприятия.

Строящийся завод обещает быть европейским и безопасным, но российский обыватель не верит в добродетельное мусоросжигание. Потому что из трубы обязательно пойдет розовый дым и полетят диоксины. Что ж, каждый имеет право не верить в фильтры и верить в диоксины. Но есть ли для этого реальные основания?

Изображения: Диаваль