О национальном вопросе, эпохе современной журналистики и главных козырях политиков.

В минувшую субботу в резиденцию креативных индустрий «Штаб» приезжал Радик Амиров, главный редактор интернет-портала «Россия для всех» (проект МИА «Россия сегодня»). Радик был в числе немногих российских журналистов, которые находились в Турции в ночь государственного переворота 15-16 июля. Он подробно рассказал редакции Enter о том, как развивались события тех дней, дал небольшой мастер-класс, о том, как готовить публикации в экстремальных условиях и рассказал о своем пути журналиста-международника.

О своем пути в журналистике

На факультете журналистики МГУ я учился 18 лет: поступил в 1991 году, а окончил его в 2008-ом. За это время то отчислялся, то уходил в академический отпуск, то уезжал из Москвы, потому что надоел мегаполис. Вернулся в родной Оренбург, три года прожил там и понял, что в такой глухомани я жить тоже не могу. Снова приехал в Москву, женился, развелся, женился во второй раз. Мне было уже сильно за тридцать, а я все учился в университете. Периодически, когда я заходил в аудиторию, все студенты вставали — думали, что преподаватель пришел. Но я не жалею, что все-таки получил диплом. Сейчас он пригодился.

Я долго искал себя в журналистике. Начинал работать во многих областях, даже в шоу-бизнесе. Исламская ниша была для меня знакомой, я знал почти всех муфтиев. Но мне всегда хотелось провести сравнительный анализ работы с православными, буддистами, иудеями. Одним из продуктов этой работы стала книга «Лехаим, татары!». Она о том, как на протяжении истории татары помогали евреям, а евреи помогали татарам. Я попытался развеять миф о том, что иудеи ненавидят мусульман, и что локальная война между Палестиной и Израилем не должна распространяться на весь остальной мир. Ведь если вспомнить 1492 год, именно Османская Империя приняла евреев, которых просвещенная Европа выгнала из Испании.

И я раскопал еще один довольно занимательный факт. Процент разводов в смешанных татаро-еврейских семьях крайне низкий. Меньше, чем просто в татарских или еврейских семьях. Факторов там очень много, и я не пришел к единому мнению, почему так происходит. Но это именно так.

Я всегда утверждал, что арабо-мусульманский мир — это не только Ближний Восток, Палестина и Израиль. Это и Иран, и Средняя Азия. И, конечно, Россия — мусульмане живут в Башкирии, Татарстане, восьми республиках Кавказа. И в своей стране мы не являемся приезжими людьми. Нельзя сравнивать нас с беженцами из Ирака и Ливии, которые вынуждены были поселиться в Европе, потому что их дома уничтожила НАТО-вская авиация. Мы живем в России 900 лет, а может и больше. И у нас такие же права и обязанности перед своей страной, как и у людей других конфессий. Поэтому в 2011 году мне предложили возглавить проект «Россия для всех». Отказ в «РИА-Новости» считается дурным тоном, и я принял эту должность, как бы трудно ни было. Сейчас мы освещаем и национальные вопросы, и вопросы мигрантов, и непростые межконфессиональные отношения.

О деградации профессии и размытии основ

В эпоху интернет-журналистики редакторы вынуждены привлекать читателя яркими заголовками: страшными кавказцами, жадными татарами, ужасными украинцами. Это приводит, в итоге, к дурацкой журналистике. Сначала это вызывает смех, потом разочарование, а потом приходится объяснять своим коллегам и единоверцам, что журналисты бывают разные. И таких случаев все больше и больше.

Уровень журналистики в последние годы сильно упал. На первый план выходят соцсети, которые не являются СМИ. Большую роль приобретает точка зрения блогеров, зачастую предвзятая и непрофессиональная. Пишут: «Кавказ завоевывает Россию», когда речь идет о людях из Дагестана, которые восстановили ферму в средней полосе России и пашут там круглые сутки.

Более того, теперь о религии может писать любой журналист, кто свободен сегодня в редакции. Естественно, допуская при этом грубейшие ошибки. Эта универсализация профессии размыла элементарные, базовые понятия. При этом, университеты не успевают перестроиться за постоянно меняющимся миром. А конфессиональные организации и национально-культурные объединения ограничиваются никому не нужными круглыми столами. Я не вижу мастер-классов от муфтиев или батюшек, они почти не взаимодействуют с журналистами. Неужели нельзя пригласить их на чаепитие в честь Курбан-Байрама? Или накрыть стол на Пасху? Вместе отметить Хануку? Ничего этого нет.

О бескультурии в щекотливых вопросах

Вопросы религии и национальности всегда будут удачным козырем для политиканов. Очень просто поднять определенный пласт людей на войну, затронув эти тонкие струны. К сожалению, глобализация никого не сделала умнее. Сейчас у каждого в соцсетях есть сотни друзей со всего мира, но люди по-прежнему готовы выходить на баррикады, если заденут их национальные чувства. Да, мы можем восхищаться культурой и кухней других стран, но в обществе по-прежнему сохраняется некая напряжённость. Просто из-за непонимания друг друга.

Недавно прошла Олимпиада в Рио, и половину медалей привезли ребята с Кавказа. Поэтому кавказофобия в нашей стране временно упала. Но ближе к зиме все опять войдет в свою колею. Я сейчас собираю заголовки газет для своего большого исследования. И постоянно встречается что-то вроде: «В Брянской области «Газель» упала в кювет. Пострадали 24-летняя медсестра, 33-летний токарь, 67-летний пенсионер и 45-летний азербайджанец». У нас существует большое бескультурье в вопросах национальностей. Не знаю, откуда оно берется. И, чем больше я этим занимаюсь, тем меньше понимаю. Недавно сидел на матче «Рубин» — «Спартак», и вся VIP-зона кричала: «Бей татар!». Хотя в «Рубине» играли испанцы, турки, африканцы, европейцы, русские — там вообще не было ни одного татарина! И это VIP-трибуна. Страшно представить, что творилось в фан-зоне. Я спрашивал полицейских, почему таких фанатов не задерживают за разжигание межнациональной розни. Говорят: «Нет доказательств». Сотни свидетелей, а доказательств нет. Тем не менее, если я брошу окурок мимо урны или выйду на площадь и прилюдно выругаюсь, меня непременно оштрафуют. Удивительно!

О том, как случайно попасть на государственный переворот

В Турции я оказался очень странным образом. Мне прислали приглашение на конференцию по туризму. К тому времени Путин и Эрдоган уже встретились и решили, что мы будем дружить, несмотря на кризис. Мы прилетели в город Конья, поселились в отеле, и буквально через пару дней начались сообщения о том, что в стране сменилась власть. Моя первая мысль была: «Как же повезло!». Приехал на конференцию, а попал на государственный переворот. Это сейчас мы знаем, что все обошлось, но тогда мы были уверены, что власти больше нет. Военные сказали, что Эрдоган арестован. И когда от CNN и BBC посыпались новости, что Италия и Германия предоставляют ему политическое убежище, то мы поняли, что президента в Турции нет. Я связываюсь с московской редакцией и спрашиваю, что мне делать. Они говорят: «В Анкаре у нас работает два корреспондента, тебе нужно прорываться в Стамбул».

Автостанции, железнодорожный вокзал, аэропорт — все закрыто. Я вызываю такси, говорю: «Мне нужно попасть в Стамбул за любые деньги». Пока машину ищут, Эрдоган выходит на связь и говорит: «Ребята, это все вранье. Выходите на улицы». Турки — народ горячий, эмоциональный. Они моментально начали выходить на улицу и собираться возле кафешек, торговых центров, заправок. Кто на машинах, кто пешком, кто на велосипеде. И тут все таксисты, один за другим, мне отказывают. Я предлагал им тысячу долларов — не поехали. В итоге, я понял, что в этот день в Стамбул не попаду. Наступила ночь, и я вышел на улицу вместе с этой дикой толпой. Все они выступали в поддержку Эрдогана и против военных, которые пытались захватить власть. Я не увидел ни одного полицейского на улицах — они намеренно не выходили, чтобы не провоцировать народ.

О том, как стать своим среди чужих

Да, я понимал, что нахожусь не в том городе. Но, как журналист, я выжимал из себя все. Потому что я видел Турцию изнутри, пусть и из города Конья. Маленькие интервью, фотографии, видео — я постоянно отсылал в Москву все, что только мог. Я не думал о том, как лучше оформить новость, как «причесать» ее — это не моя забота. Важнее всего было отправить информацию.

Главное в такой ситуации для журналиста — вписываться в толпу и не выделяться. Я понимал, что у меня нет аккредитации на работу, потому что я приехал на конференцию по туризму. Поэтому мне нужно было слиться с толпой, все замечать и записывать. Не в телефон — в блокнот. Я не вытаскивал фотоаппарат, потому что его могли отобрать, а я привлек бы ненужное внимание. Поэтому я снимал на обычный телефон. Я был просто свидетелем, который видит картинки. Любые! На остановке сидит женщина с ребенком и дикими глазами смотрит на эту толпу: еще в обед все было хорошо, а сейчас вместо рейсовых автобусов по дорогам течет лава из тысяч людей. Удивительно, насколько они все были дисциплинированны: поток шел по строго установленным улицам. Я не видел рулевых или регулировщиков, не видел никого, кто бы этим командовал. Но вся эта единая масса двигалась равномерно. Не было никакой агрессии.

Я вернулся в отель, остаток ночи писал репортаж, лег спать. Через три часа проснулся, и на ресепшене сказали, что мне нашли такси до Стамбула. По пути я чекинился везде, где только можно и специально постил в фейсбуке, где я нахожусь. «Ребята, я выехал в сторону Стамбула», «А это мой таксист — его зовут так-то, он славный парень, вот мы остановились выпить чаю», «Я в Стамбуле в таком-то отеле». Если бы со мной что-то случилось, именно по этим записям можно было бы выйти на мой след.

В Стамбуле я снова стал частичкой толпы. Разговаривал, спрашивал, делал заметки, искал людей, фотографировал на телефон. Очень пожалел, что не успел туда в первый день. Потому что когда я приехал, все уже было относительно спокойно.

О принципах работы в экстремальной ситуации

— Главное — связь. Не экономьте на связи. Если у вас не осталось денег, звоните друзьям, любовникам, коллегам — кому угодно, чтобы вам на счет закинули приличную сумму. Возьмите два телефона. Смартфон для работы и кнопочную Nokia, которая держит заряд по пять дней. Вы должны постоянно быть на связи. Если у вас есть аккредитация, вы имеете право работать. Если ее нет — вы нарушаете закон. Поэтому не доставайте фотоаппарат, чтобы не привлекать лишнего внимания. Снимайте на телефон.

— Держите рюкзак на животе, а не на спине. Паспорт — во внутреннем кармане. Другие документы и билеты — под рукой.

— Всегда носите с собой блокнот, две-три ручки и карандаш. Если у вас сядет телефон (или его отберут), вы все равно сможете делать заметки.

— Чтобы прорваться в тот город, куда вам нужно, делайте, что хотите. Добирайтесь туда на ишаке, Porsche или грузовике. Подключайте консульство своей страны, все связи вашего издания. Вы должны быть там любой ценой. Влейтесь в толпу. Вы все увидите ее глазами. Будьте такими, как все. Не говорите: «Я из России, приехал на пару дней». Станьте для них своим.

— Разговаривайте с людьми. Уже в самолете по пути в Москву я познакомился с парнем, который прилетел из Ниццы в Стамбул. То есть, за пару дней он пережил теракт на Лазурном берегу и попытку государственного переворота в Турции. Идеальный герой для меня. У него были и фотографии, и видео, и наблюдения из самой гущи событий.

— Помогайте коллегам из других стран. Журналисты-международники — это не папарацци, а серьезные и очень умные люди. Вы не потеряете эксклюзив, если расскажете французу или итальянцу о каких-то событиях. Зато приобретете друзей, которым можно доверять. Коллегиальность в экстремальных ситуациях играет очень большую роль. Нельзя относиться к тому, что происходит вокруг, как к трагедии. Журналист должен быть над схваткой.

— И помните, главное — связь.

Текст: Ольга Гоголадзе
Фото: Анастасия Шаронова