В марте в Казани показали проект реновации комплекса зданий бывшей фабрики Алафузова в Кировском районе Казани. Через несколько лет территорию ждет перерождение в формате «города в городе» — с общественными пространствами, внутренним садом, гостиницей, музеем, комьюнити-центром и ЖК.

Редакция Enter взяла эксклюзивное интервью у Натальи Масталерж — архитектора и партнера архитектурного бюро NOWADAYS office, которое работает над большим преображением. Показываем новые рендеры и рассказываем, как в проекте отражена память о Великом шелковом пути, какие артефакты нашлись при первом исследовании территории и как горожанам «вернут» скрытые Шуховские башни.

Задача проекта — не создать жизнь на пустыре, а «настроить» архитектурный каркас таким образом, чтобы новая программа позволила перезапустить насыщенный городской процесс, уже протекавший на этом участке городской ткани.

Почему работу над территорией фабрики Алафузова доверили именно вашему бюро?

Знакомство с заказчиком проекта на территории фабрики в Казани произошло на фестивале «Казаныш» в 2022 году, где мы делились опытом проектирования объектов культурного и промышленного наследия. Чаще всего заводские территории и заводы XIX века представляют собой ансамбль, спроектированный архитектором — советские заводы созданы, в основном, по типовым проектам. Но и те и другие со временем начинают обрастать новыми утилитарными постройками, чисто функциональными конструкциями. Их объединяет большая территория, совершенно разнообразная среда и сложившееся наслоение архитектурных стилей. Таких объектов в портфолио у нас больше пяти.

Нам как бюро и мне лично очень нравится работать со сложными территориями. Когда мы впервые приехали на фабрику Алафузова, я сразу влюбилась в это место, наделала миллион фотографий на телефон, тут же отправив их в чат с партнерами. Меня впечатлили Дом Котелова, смешение стилей на территории, сложный рельеф и расположение на реке. А через два дня территорию прилетел сфотографировать известный московский фотограф Максим Авдеев, уже профессионально запечатлев красоту полузаброшенного, но некогда очень значимого промышленного объекта и его среду.

Бесспорно, территория уникальна и представляет собой естественно сложившийся с годами фрагмент городской среды, за счет чего возникает огромное количество интересных пространств. Ее действительно важно вернуть городу, показать, как она могла бы работать в современной интерпретации — причем не только на саму Казань. У территории огромный туристический потенциал, по этой причине ей необходимо социокультурное программирование и грамотное управление. Совершенно точно здесь должно появиться большое количество общественных пространств с разными функциями и, может быть, даже уникальные специализированные программы конкретно для этой территории, которые бы вдохнули новую жизнь.

Как часто предприниматели приходят с идеями подобного масштаба и уровня значимости для города? Все же они всегда про большие деньги, десятилетия работы и долгосрочную окупаемость.

Именно к нам, я бы сказала, часто. В Москве таких проектов достаточно, но для Казани масштабная реконструкция промышленного наследия — настоящий прецедент.

Тенденция на сохранение исторически ценных объектов существует по всему миру, и во многих международных архитектурных премиях появилась категория adaptive reuse как часть тренда на устойчивое развитие. Раньше люди относились к старым постройкам менее бережно: ряд интересных территорий не сохранился, потому что их посчитали недостаточно ценными и снесли. Сейчас ситуация изменилась и бизнес увидел в таких местах потенциал, потому что за ними кроется история, присутствует неуловимый дух места.

Например, в Сочи сейчас квадратный метр жилья стоит дороже, чем в Москве, и в сегодняшних реалиях развитие территории очень востребовано. Там возрождается на долгие годы забытая практика санаторного отдыха. У этого много предпосылок: с одной стороны, запрос на внутренний туризм, с другой — общемировой запрос на заботу о здоровье, чему способствовала пандемия. Люди уже не хотят all inclusive и выбирают осознанный отдых, как в классических санаториях сталинских времен.

В Москве редевелопмент вышел за территорию Третьего транспортного кольца и стремится к периферии. У нас в работе реконструкция бывшего завода «Графит» с необычными промышленными артефактами, большими пролетными цехами и конструктивистскими зданиями 1920-х годов. Надо сказать, что конструктивизм — единственный архитектурный стиль, который был придуман в России, и тем он максимально ценен. Если лет 15 назад этот завод бы просто снесли и построили что-то вроде «ангарного» торгового центра, то сегодня инвестор заинтересован преобразовать его в необычное пространство.

Насколько нынешний российский рынок позволяет заниматься такой сложной реконструкцией?

Ничего невозможного нет. Большие стройки активно идут по всей стране — да, все стало чуть сложнее и дороже, но пока еще доступно. Те же кирпичи для реставрации производит тульский завод, но если посмотреть на наш объект в Казани, то для него они и не нужны. Здания на фабрике Алафузова — не просто краснокирпичные, а имеют наслоение времени: где-то они покрашены, где-то оштукатурены, где-то ободраны. И этот дух хотелось бы сохранить. Мы точно не хотим лишать пространство идентичности и приобретенного со временем собственного стиля и пескоструить фасады до одинакового красного кирпича.

На нашей территории два памятника, и ввиду охранного статуса отношение к ним более бережное. С другими промышленными объектами есть возможность экспериментировать, чтобы сохранить образ, колористику и существующие фасады. Самые яркие примеры такой работы — реконструкция Берлинского Нового музея по проекту Дэвида Чипперфильда и Музей естественное истории там же. Разрушенные фрагменты кирпичной кладки восстановили современной кладкой, чтобы возвести разницу в степень и артикулировать внимание на старом и новом.

Новый вид фабрики Алафузова.

Сколько времени вы готовили проект фабрики Алафузова? Как устроен этот процесс?

Проект еще не закончен. Первое представление концепции было на «Казаныше» в конце 2023 года. На ее формирование ушло приблизительно полгода: мы изучали документацию, искали информацию, производили визуальное исследование. Параллельно был запущен процесс создания концепции с учетом социально-культурных процессов в Казани и того, что было бы востребовано на этой территории.

Понятно, что она не должна обладать монофункцией и отдаваться в одни руки. Мы выступаем за смешанное использование пространства, где можно и жить, и работать, и наслаждаться культурными событиями, и заниматься образованием — к этому подталкивает разнообразие существующих зданий. Четкого ТЗ на размещение объектов в конкретных местах у нас нет, поэтому архитекторы анализировали пространственные характеристики зданий и привязывали к ним релевантные функции, работая с разных сторон. Сам заказчик выразил желание открыть на территории фабрики музей Алафузовых, но также он понимал, что здесь появятся офисы, развлекательные и гастрономические проекты. Точно должно быть жилье — без него в вечернее время эта активная территория лишилась бы жизни.

Вечерний панорамный вид на главную площадь между прядильным цехом, где расположатся гильдия сообществ и проектная гильдия, и ткацкой фабрикой.

Вид на новые жилые здания у Казанки с высоты птичьего полета.

Сколько эпох охватывает территория, с которой вы работаете?

Первым в 1833 году появился Дом Котелова — впоследствии его выкупил Алафузов и основал фабрику. Затем краснокирпичные здания начали появляется по мере наращивания объемов производства; все наиболее исторически ценное было построено до революции. Надо сказать, дореволюционными фабричные производства чаще всего строили по индивидуальным проектам, но в советские годы и особенно в постсоветское время они обросли визуальным мусором — утилитарными строениями, которые размещали по необходимости, не принимая в расчет стиль и общий ансамбль. Поэтому послевоенные постройки представляют меньшую ценность, и, что немаловажно, дошли до нас в более плохом состоянии, хотя они и моложе.

Но утилитарные объекты нам тоже интересны. Например, на заводах встречаются переходные мосты для транспортировки по верхним ярусам. На фабрике Алафузова есть два таких объекта, и один из них мы сохраняем. Этот мост связывает дореволюционную краснокирпичную ткацкую фабрику с объектом культурного наследия регионального значения — розовым зданием красильно-отделочной фабрики в стиле итальянского палаццо. Связь ведет прямиком в гигантский зал, который важен нам с точки зрения пространственных ощущений, поэтому мы реконструируем более позднее фабричное здание, а еще строим новый мост из бетона. В свою очередь он приведет к многофункциональному залу, большой аудитории, которую можно будет использовать для проведения больших мероприятий, концертов, лекций.

Новый бетонный мост между ткацкой фабрикой и зданием красильно-отделочной фабрики, по которому можно попасть в образовательную гильдию, где расположатся несколько аудиторий, кафе и кофейня.

Прядильный цех 1937 года тоже важен как памятник ранней промышленной архитектуры, но по проекту он частично разобран. В чем тогда логика его сохранения?

Мы разбираем небольшой фрагмент всего на три оси, оставляя конструктивную сетку и сохраняя структуру здания, чтобы организовать вход и оформить площадь. Сердце территории — Дом Котелова со статусом памятника федерального значения — с годами оказался скрытым от публики с улицы Гладилова. На исторических фотографиях мы видели впереди ворота главного входа на территорию, а прядильный цех встал на место забора в 1930-е.

Сам цех — классный образец промышленной архитектуры, очень длинный и глубокий. По логике проекта он обретет частично общественную и частично жилую функцию с апартаментами на верхних этажах — внутри может разместиться галерея Алафузова с большим коворкингом и просторным выставочным залом, а также международный центр. На наш взгляд, для точки входа это хорошо — тем более, сейчас с узкой улицы Гладилова ее как таковой нет, а недалеко как раз останавливается общественный транспорт.

Мы считаем, что входить на территорию нужно именно отсюда, чтобы увидеть ее сердце, выйти на большую площадь и развести потоки по объектам с разным функциональным назначением, в том числе проложить пути к новым жилым домам у реки.

У этой конструкции с обнаженными балками будет только функция арки?

Так как мы сохраняем конструкции, там образуется балкон. Он соединяет два здания друг с другом по верхнему уровню и становится террасой с новыми точками обзора. И как раз четко в это место приходит перпендикулярная улица Алафузова. Когда мы ее раскроем, можно будет увидеть территорию глазами людей из прошлого.

Вообще тема раскрытий очень важна в проекте. За долгий период существования фабрики появилось множество пристроек, утилитарных надстроек. Расчищая территорию, нам удалось с разных точек раскрыть виды на Зилантов монастырь и другой берег реки, а с главной площади получить вид на театр. Это положительно сказывается на визуальном восприятии среды и вплетает ее в городскую ткань.

Главный вход образован частично разобранным прядильным цехом со стороны Гладилова. По проекту часть его конструкций обнажается, чтобы открыть вид на главную достопримечательность — Дом Котелова, где прежде был главный административный корпус.

Частичный разбор прядильного цеха образует новую смотровую площадку и дает возможность взглянуть на территорию фабрики под новым углом.

На презентации вы говорили, что в архитектуре в связке с Шелковым путем присутствуют и некие азиатские мотивы. Как они отражаются в проекте?

В работе с масштабными территориями всегда важно иметь большую идею, историю, которую легко рассказать словами. Например, в основе проекта Нового музея Кремля на Красной площади лежит концепция «русскости» и «вложенности» русских сказок, которая близка каждому из нас и которая позволяет работать с очень сильными визуальными образами.

Если говорить про фабрику Алафузова то, с одной стороны, в Казани сегодня происходит множество интересных архитектурных проектов: город обновляется, но активно работает с собственной идентичностью, переосмысляет культурное наследие, пытается выработать свой неповторимый стиль. С другой, комплекс фабрики Алафузова настолько уникален, что его пространство может стать важной площадкой не только на уровне Казани, но и на федеральном и даже международном уровне. И наша задача — в том числе раскрыть ее потенциал через партнерства и коллаборации.

Россия уже активно сотрудничает со странами Юго-Восточной Азии и Ближним Востоком, а Татарстан с ними связан в силу национальных и религиозных особенностей — то есть для Казани это не новость. К тому же Казань стоит на Волжском пути, а Волжский путь — глобально часть Шелкового. По сути, города Шелкового пути были городами торговли и обмена. И, конечно же, там происходило активное межкультурное взаимодействие. Именно этот дух открытого, пестрого, насыщенного городского пространства с активной общественно-культурной жизнью мы и хотели воссоздать на территории. Получается такой «город в городе». И тогда ты начинаешь воспринимать территорию через типичные городские архетипы: площадь, сквер, улицы, двор, главный дом и так далее. Обращаясь к городам на Шелковом пути, мы в том числе делаем попытку переосмыслить классические для них архетипы, среду, даже архитектурные формы.

Бывшая ткацкая фабрика превращается в апарт-комплекс: номера предполагают разные форматы размещения, а также дискаунт-систему для сотрудников креативного сектора со всего мира. В свою очередь точки ритейла, заведения, тренажерный зал и wellness пространства будут доступны всем.

В чем выражается это переосмысление?

Для нас естественно при реконструкции больших территорий привносить что-то новое. Новый слой архитектуры никогда не случаен. Он ни в коем случае не копирует, а переосмысляет историю, временные наслоение, старые стили, и проявляется иногда в неожиданных формах.

Для проекта фабрики мы перепридумали довольно классический элемент арки-свода, дав ему новое прочтение. Этот элемент из цветного, окрашенного в массе зеленоватого бетона появляется буквально в трех-четырех местах — очень точечно, но всегда со смыслом. Новый слой продолжает тему исторических наслоений, происходивших здесь почти два века, и символизирует обновление фабрики.

Надо понимать, мы не можем строить новое здания в охранной зоне — и мы не строим. Но прицельно реконструируем несколько утилитарных объектов, не обладающих охранным статусом и большой ценностью, значительно изменяя их облик. Самая яркая вставка — многофункциональный зал с мостом, который соединяется с корпусом, где расположится международная школа.

Вторая интересная интервенция — стеклянный павильон на гнутой арочной колонне над литейным цехом. Здание цеха не представляет ценности, но важно градостроительно, так как замыкает собой внутренний гостиничный двор. Увеличение площади за счет новой надстройки позволяет разместить здесь спа-центр для гостиницы, а также иметь знаковый, привлекающий внимание образ.

Какие смыслы вы выявили благодаря исследованиям территории?

Самое важное — мы узнали историю Алафузова. С одной стороны, он был успешным предпринимателем: активно развивал фабрику, внедрял новые технологии, торговал со всем миром, участвовал в международных выставках, его продукция получала международные награды. С другой, был активным гражданином и меценатом, который заботился о своих сотрудниках и — шире — о своем городе. Объем его деятельности поражает: Алафузов донатил деньги на развитие культурных событий, организовал театр, учреждал стипендии для рабочих, открывал школы и занимался многим другим.

Как раз поэтому мы считаем, что важно возродить территорию, которая некогда была не только образцом успешного производства, но и средой с активной социокультурной составляющей. Здесь вновь могут начать запускаться инновационные проекты, создаваться новые виды коллабораций и творческих взаимодействий. Не менее важно запустить музей в Доме Котелова, открыть это удивительное здание людям, рассказывать историю семьи Алафузовых, говорить о истории предпринимательства на Волге в целом.

Когда Алафузов купил дом купца Ивана Котелова, то превратил его контору — по сути, главный офисное здание фабрики. Таким он остался и после революции, в советские годы. Дом с его уникальной деревянной усадебной архитектурой и каменными сводами стал сердцем фабрики. Таким он должен остаться после обновления территории. Здесь будет располагаться главный информационный центр территории, ее архив и библиотека, на первом этаже можно делать небольшие выставки, заработает кофейня и сувенирный магазин. Это должно стать местом знакомства с территорией, которое не только хранит его историю, но и рассказывает о ней всем желающим.

Жемчужина территории — Дом Котелова — будет общедоступной. Внутри среди прочего планируют разместить экспозицию на базе архивов, которая расскажет о деятельности Алафузова и истории предпринимательства, а еще книжный центр.

А есть ли в мире подобные новые музеи?

К теме меценатства сейчас обращаются часто. В дореволюционной Москве меценатов было довольно много: купцы, промышленники, но и одновременно видные коллекционеры. Благодаря этим людям собраны уникальные коллекции искусства, которые легли в основу крупных музеев. Недавно, например, открылся дом-музей братьев Третьяковых с современной экспозицией.

Программированием этого музейного комплекса тоже будет заниматься ваше бюро? Какой у вас опыт?

В Москве мы много лет занимаемся проектированием, а сейчас уже надзором за строительством Нового Музея Кремля. В прошлом году по нашему проекту открылось Новое Пространство Еврейского музея и Центра толерантности, также мы проектировали Музей современного искусства в Норильске, Центр мультимедийного искусства в Абрау Дюрсо, участвовали в создании галерей и временных выставок. Сейчас работаем с Томским государственным университетом в части стратегии развития музейной среды. У них на балансе много небольших музеев, которые тоже, кстати, результаты коллекции первых профессоров университета. Проект решает комплексную задачу по развитию и позиционированию, большей интеграции музеев в пространства самого кампуса, взаимодействие с горожанами и развитие междисциплинарных проектов и коллабораций на базе коллекций.

В любом случае создание музейной институции должно происходить через коллаборацию большого количества профессионалов: нужно привлекать историков, искусствоведов, кураторов. Это большая комплексная работа, в которой мы также будем рады принять участие. Сейчас над социокультурной концепцией территории и идей музея мы работаем с компанией Open Culture — специалистами в том числе по созданию общественных и комьюнити центров. Историко-культурными исследованиями занимается казанский архитектор-реставратор Альбина Хайруллина и ее команда. Мы также привлекаем просветительскую компанию «Казань глазами инженера», думаем над запуском экскурсий по территории.

В Доме Котелова сохранились уникальные сводчатые потолки и изразцовые печи — проектом предполагается акцентировать на них внимание, сохраняя пространства чистым.

Связаны ли функциональные направления существующих объектов с тем, что вы предлагаете в нынешнем виде? Например, будет ли что-то, связанное со льном, на месте бывшей льняной фабрики?

Мы развиваем преемственность на многих уровнях. Тема ткацкой фабрики и ручного производства продолжается в развитии на территории площадки для креативных индустрий, в том числе связанных с модой. А возможность проследить в существующих объектах разные архитектурные стили от деревянной усадьбы до современной архитектуры предполагает опцию создания на территории архитектурных мастерских.

Во многих внутренних пространствах присутствует промышленная эстетика, и мы хотим сохранить ощущение бывших больших цехов. Мы специально не застраиваем их, не делим на офисы и апартаменты. В здании, где предполагается разместить апарт-отель, мы идем на хитрости, чтобы сохранить исторические чугунные колонны, которые более не обладают достаточной прочностью и огнестойкостью, но важны как прекрасные образцы промышленной архитектуры того времени.

Да, и традиции льнопрядения и ткачества, и сам образ льна хотелось сохранить на территории. Лен — очень нежное и красивое растение с голубыми цветами, и вместе с тем — плотная ткань с интересной несовершенной структурой: шовчиками, зацепочками, которые образуются вне правил. Такая эстетика находит отражение в концепции благоустройства и через неоднородное сложносотканное мощение, и через внедрение голубого цвета в МАФы и металлические ограждения, и даже через высадку растений с голубыми цветками.

Вообще, фабрика Алафузова — очень «цветное» место: в существующих постройках есть белый, серый, желтый, розовый, краснокирпичный, оранжевый, зеленый… Мы стараемся усилить эту палитру, а в новой архитектуре дополнительно используем кирпичный, светло-бежевый и характерный для Казани пыльно-зеленый.

Одна из находок архитекторов в Доме Котелова — советский деревянный кабинет. Присутствие этого материала по проекту подчеркнуто и аккуратно вписано в интерьер будущего общественного пространства.

Что еще интересного вы еще обнаруживали в пространствах, когда их исследовали?

Открытием в Доме Котелова стал полностью деревянный кабинет директора, обшитый стеновыми панелями из фанеры — в том числе и на потолке. Изначально дом был главным административным зданием, и кабинет до сих пор функционирует как комната руководства. По сравнению с уникальными сводами, старинными резными дверями и печами кабинет, очевидно, более поздний и возник предположительно в советский период, но тем не менее является частью истории дома, и нам важно сохранить его как артефакт.

При обследовании находились целые заброшенные помещения: заходишь — а там стоит мебель, лежат чашки, разбросаны альбомы и отдельные фотографии заводчан… Кадры мы, конечно же, собрали и планируем использовать как часть архива места. Думаю, нам предстоит обнаружить еще многое, поскольку здесь пока не производился зондаж, не работали археологи и реставраторы, не было первичного демонтажа. Опять же, ходят легенды о подземных ходах и туннелях, которые мы пока не нашли, но надеемся обнаружить.

Изучив архивы, архитекторы обнаружили, что когда-то на фабрике находилась Шуховская башня. Проект предусматривает возможность вновь установить ее на территории в сквере рядом с зоной жилых домов.

В вашем проекте есть Шуховская башня. Как и почему она в нем появилась?

Шуховская башня здесь уже была — мы знаем это по историческим фотографиям и документам. В какой-то момент ее демонтировали и объект был утерян. Вернуть его — тоже идея заказчика и нашего реставратора Альбины Хайрулиной.

На территории Порохового завода сейчас стоят три Шуховские башни разного размера. Их конструкция с годами не становится лучше и требует реставрации. Айрат Багаутдинов из проекта «Казань глазами инженера» рассказывал об отсутствии у них охранного статуса, о переживаниях городских активистов и искусствоведов по поводу их утери. Но сейчас появился шанс башни сохранить и заново открыть горожанам уже на территории фабрики Алафузова.

Где будет располагаться башня?

В проекте одна сейчас располагается в сквере, который мы так и назвали — сквер Шуховской башни. Две другие разместятся на набережной, и она определенно будет точкой притяжения, так как у города есть планы очистить старое русло Казанки и благоустраивать его территории. Поэтому новые жилые корпуса, стоящие вдоль набережной, спроектированы так, чтобы дать возможность доступа к воде для всех посетителей фабрики. Но и приватная территория дворов будет иметь виды на реку — расположится как бы вторым ярусом.

Связь фабрики с набережной будет осуществляться через два больших прострела. Один из них — новообразованная улица, которая идет к реке от Гладилова мимо образовательных объектов, сквера с Шуховской башней и жилых дворов. Второй возникает напротив бывшего здания котельной, которое мы сохраняем. Оно не является памятником, но интересно нам резной кирпичной архитектурой. По проекту внутри предполагается расположить большой ресторан.

Как организуется перенос подобных сооружений?

Заказчик уже прорабатывает вопрос переноса. Есть два пути: либо переносить их по воздуху с помощью техники, либо разбирать и собирать заново. В любом случае это сложное и крайне трудозатратное мероприятие. Пример инвестора, Андрея Евгеньевича Белякова, вдохновляет, ведь часто мы сталкиваемся с очень коммерческим подходом, а здесь видим большую любовь к территории и настоящее меценатство.

Для Казани это необыкновенная история. Мы делаем проект, вкладывая большое количество ресурсов, и он для нас — один из самых важных и любимых. Пока все интенции ведут к тому, чтобы продолжать работу над реализацией. Проект одобрил мэр Казани Ильсур Метшин, посетив территорию в марте, еще нас поддерживает главный архитектор города Ильсияр Тухватуллина, что тоже немаловажно. То, как складываются обстоятельства вокруг фабрики, очень нас обнадеживает: есть основания смотреть в будущее проекта с оптимизмом.

Текст: Анастасия Тонконог
Рендеры: Предоставлены архитектурным бюро NOWADAYS office
Благодарим за помощь в организации интервью агентство Plan The Best