Каждый человек со своей уникальной внешностью — произведение искусства. Но «картинная», а после «глянцевая» идеальность на протяжении долгого времени встраивала в сознание мысль, что особенности — это то, что нужно скрывать.

В новом проекте Enter и FOREO объединились, чтобы поговорить о красоте — уникальной и разной. Герои материала на своем примере показывают, почему витилиго, родимых пятен и веснушек не нужно стыдиться — они прекрасны в своем воплощении. Рассказываем, как справляться с буллингом, принимать себя и смотреть на отражение с любовью, а также делимся советами эксперта по уходу за кожей с особенностями пигментации.

витилиго

Пигментация у меня не с самого детства и ни у кого из близких родственников ее нет — в целом это достаточно распространенная история с витилиго. Пятна появились примерно в 18 лет. Мы поехали с подругами в Доминикану и, видимо, от сильного солнечного излучения начали проявляться пятна на локтях, веках и пальце. Долгое время мы не обследовались, и на самом деле по вопросу витилиго я вообще не посещала никаких специалистов, просто в какой-то момент сдавала анализы даже не у дерматолога, и врач сказал, что у меня витилиго. И я такая: «О, круто, это как у той афроамериканки из “Топ-модель по-американски”».

Собственно, диалог с родителями тоже строился на поверхностном понимании, что это заболевание, но если никакого вреда не приносит, то и ладно. Однако я переживала из-за изменений, к тому же появились они на локтях — такое место скрыть сложно. Мне казалось, что пятна выглядят ужасно, и я — уродка. Но слез и агрессии не было, возможно, мне повезло с возрастом. Когда ты более взрослый, твои друзья и знакомые меньше обращают внимания на особенности, многие вообще думают, что у меня тени. Ну и плюс в моем окружении все понимали, что я не заразная, как думают многие, кто встречает витилиго.

Есть одна смешная история. Однажды я поехала летом в Америку — Лос-Анджелес, жара, солнце светит адски. И я со своим витилиго пошла загорать. После этого ядерного загара захожу в ванную, смотрю в отражение, а мои веки, где у меня пятна, насыщенного розового цвета, а мне на игру вечером ехать. Тональный крем и консилер были вылиты тоннами на лицо, но особо это не помогло — я будто щедро розовыми тенями накрасилась. Ну, пошла, конечно, на событие, никого не напугала, но с того момента поняла, что пятна тоже любят загорать, так что без защиты никуда.

Финальный вклад в принятие себя внес мой молодой человек — мы вместе уже три года. И с момента как мы начали встречаться, я могу сказать, что люблю свои пятна. Когда познакомились, первое, что он сказал: «Ого, а что это? Так необычно и красиво». Я думала: «Ну, подкатывает, хочет задобрить». Оказалось — нет. У него такая реакция до сих пор. Особенно, когда загар становится более явным, и они сильнее проявляются. Так что свою изюминку помог полюбить парень.

Мне в целом очень нравится, что сейчас особенность — это не приговор, а то, чем ты можешь гордиться. Конечно, внешняя более дружественная среда помогает в принятии себя, но важнее работать с внутренними блоками — по себе знаю, пока ты сам с собой не разберешься и не перестанешь сравнивать себя с другими, ни о какой гармонии с собой и любви к себе речи быть не может.

капиллярная дисплазия

Вообще в простонародье капиллярная дисплазия называется «винным пятном» или «родимым пятном», и моя история скорее про травматические воспоминания. В семье у меня ни у кого подобной пигментации нет — я один такой уникальный, и мое пятно не связано с генетикой, просто при рождении я ударился головой о лобковую кость мамы. Собственно, дисплазия — результат физического воздействия.

Первые мои разговоры с родителями о пигментации пришлись на первые издевки — лет в 10 или около того. Хотя на операции в Москву я ездил с четырех лет — мы с родителями пытались удалить пятно, но получилось только уменьшить масштаб. Пигментация была значительно больше и закрывала половину лица, и то, что вы видите сейчас, это труд врачей. Так вот, возвращаясь к разговорам, в детстве поводом для них стала очень жесткая травля — ты понимаешь, что с тобой что-то не так, но сделать ничего не можешь. «Полукрасный», «вождь индейцев», «жареный бекон» — все эти обращения в свой адрес я слышал постоянно. Сказать о том, что это бьет по психике, ничего не сказать.

Ну и я сам, смотря в зеркало, понимал, что отличаюсь от людей с привычной внешностью. Да, у кого-то нос большой или уши торчат, а у меня половина лица красная. И конечно, до определенного момента я ходил с опущенным лицом, в капюшоне и людям в глаза не смотрел.

Все начало меняться лет в 14, когда у меня появился новый классный руководитель, а врачи предложили сделать полную пластику лица. Что это значило: я ложусь в больницу на год, и меня все это время «штопают», отращивая, срезая и пришивая кожу, до того момента, пока не появится человеческое, назовем это так, лицо. Этим я поделился с учительницей, и единственное, что она сказала: «Ровно в тот момент, когда ты сделаешь пластику лица, ты потеряешь свою индивидуальность». И меня перемкнуло.

Плюс после девятого класса я перешел в другую школу, где люди общались со мной, не обращая внимания на пятно, и тут пришло осознание, что проблема не во мне. Ну и чем взрослее становишься, тем меньшее значение имеет пигментация для окружающих. О, кстати, дополнительную уверенность в себе дало то, что я начал достаточно рано зарабатывать сам. Независимость — очень неплохой инструмент принятия себя.

Сейчас я люблю посмеиваться над внешним видом с близкими людьми. У нас есть штука, что если меня убьют, то очень быстро распознают по родимому пятну и татуировке на руке. Простите за черный юмор. Да и в целом сегодня люди проще относятся к каким-то особенностям — возможно, это повальный тренд на принятие себя и положительный бодипозитив, но даже оборачиваются на меня крайне редко. Я никак не маскирую пятно, спокойно хожу без капюшона и кепки, но бывают моменты, когда ловлю комментарии о своей внешности. Моя работа связана с видео, и периодически я читаю что-то вроде: «вы что, не могли найти нормального ведущего», «что это за урод в кадре» и прочее. Я к таким людям отношусь, как к не очень образованным и тактичным, и пропускаю мимо.

веснушки

Я — самый необычный член своей семьи, потому что рыжая и с веснушками. Иногда меня называют соседской, но я не обижаюсь, поскольку все остальные родственники — русые или темненькие. Мама рассказывала, когда я родилась (а родилась я поздно — на сороковой неделе), была вся красная, так еще и с красными волосами. Врачи были в шоке, и когда меня принесли маме, она подумала, что ребенка перепутали. Вот такое чудо природы.

В детстве я вообще не думала, что как-то отличаюсь от других, это понимание пришло в переходном возрасте, где-то пятый-седьмой класс. В тот период я сильно поправилась — и вот он «пухляшок» с веснушками и густыми рыжими волосами. Я искренне пыталась выбелить все свои веснушки: лимоном, апельсином и какими-то сыворотками. Я мечтала все стереть, а сейчас так благодарна своему телу, что оно не поддалось.

Но тем не менее, в 11 лет я действительно не принимала свою внешность. У меня было крайне категоричное отношение к себе — ну, хочется же, чтобы тебя тоже в лагере мальчики звали на медленный танец. А не зовут почему? Потому что толстая и с веснушками. Вот так я и думала. Но такое отношение к себе — губительное. В какой-то момент я перестала ругать себя за внешний вид, а начала искать прекрасное и работать над собой, в том числе стала заниматься спортом.

Сейчас я обожаю, когда веснушки становятся ярче — каждый год жду солнца. Их становится при наступлении лета больше, и если честно, мне очень трудно представить себя без веснушек и рыжих волос — это была бы не я. Люди, кстати, очень часто оборачиваются, несмотря на то, что веснушки — не самая необычная пигментация. Мне взгляды прохожих придают уверенности, я от них не закрываюсь.

Авторы концепции: Sasha Spi, Ксения Абрамова, Анастасия Тонконог
Продюсеры проекта: Эллина Кузнецова, Ксения Абрамова
Текст: Ксения Абрамова
Фото: Аня Соколова
Арт-директор: Sasha Spi
Модели: Дмитрий Зайцев, Ксения Шарова, Александра Кабалина

Костюмы предоставлены костюмерной студией «Крылья»