Дине Гайзатуллиной (Ашраповой) 28 лет, она родилась и выросла в Татарстане. Сейчас она является одной из самых молодых женщин в российской политике. Параллельно с работой в Ассоциации молодежных правительств РФ она возглавляет свою компанию, куда когда-то пришла стажером, консультирует начинающих специалистов, ведет блог с многотысячной аудиторией и пишет книгу.

Enter поговорил с Диной о том, как на нее повлияла семья, какого закона больше всего не хватает российской молодежи сегодня и почему она оказывается на несанкционированных митингах.

— Вам 28 лет, но у вас уже есть свой бизнес и вместе с тем вы занимаетесь политической деятельностью. Как вы оказались в политике так рано и насколько вам комфортно в этой сфере?

Будучи начальником юридического отдела компании, которую теперь возглавляю, я почувствовала желание попробовать нечто новое. В 2015 году я поступила в РАНХИГС на программу MBA и там познакомилась с девочкой из Якутии — дружу с ней до сих пор. Тогда она рассказала мне, что у них в регионе есть молодежное правительство и мне следует к нему присмотреться. За эту рекомендацию благодарна ей до сих пор.

Как вы знаете, молодежного правительства в Татарстане тогда не было, так что я пустилась в поиски интересной движухи. Нашла конкурс «Кадровый резерв» — помню, десять раз перечитывала всю документацию, чтобы мою заявку приняли. Все проходило на достаточно серьезном уровне: нас оценивали пять-шесть экспертов, и я успешно прошла все испытания, а затем конкурс «Вверх». В переходный период в моей жизни случилась встреча с Халиковым (премьер-министр РТ, — прим. Enter), где ему предложили создать молодежное правительство Татарстана. И так оказалось, что мою кандидатуру выбрали на пост председателя.

Наша команда сходу активно включилась в работу. Уже через год мы стали лучшими в стране, осуществили 30 проектов, привлекли 15 млн грантов, получили несколько престижных номинаций и положительные отзывы кураторов из Ассоциации молодежных правительств РФ. А полтора года назад меня избрали на пост ее председателя — за это время мы тоже добились немалых успехов и преуспели в измеримых показателях. Это является для меня движущей силой: я слышу благодарные отклики и радуюсь, что люди благодаря моей работе смогли реализовать себя в узких интересных им направлениях.

— Зачем вам лично работа в политике?

Мне кажется, здесь можно реализовать себя, осуществить свои желания, идеи и проекты. Поработав в молодежной политике последние три года, я вижу, что дорога открыта и можно приходить со своими инициативами. Приход в политику позволяет осуществлять то, что я хочу, и заниматься реальными делами, видеть их результат.

— Тем не менее, многие считают политику закрытой системой, куда невозможно попасть без связей, а у вас они все же есть.

Мне кажется, о закрытости системы говорят только те люди, которым лень попробовать себя в этом направлении. Безусловно, обоим моим дедушкам присуждены почетные государственные награды. Но одному на сегодняшний день 92 года, другому 75, и их уровень ресурсности не такой высокий, чтобы поспособствовать моей политической карьере. Дедушки дали мне самое главное в этой жизни: приучали к труду и чтению с самого детства. В свое время они прошли большой карьерный путь, доказывая свой статус только через уровень ответственности и высокий результат. Поэтому я могу назвать их своими кумирами.

— А кем вы хотели стать в детстве?

Буквально два месяца назад я подняла школьные анкеты, и у меня было написано, что я хочу стать президентом или актрисой. Не знаю, откуда тогда взялось это желание, но я всегда тянулась к медийности, ответственности — с точки зрения того, что ты можешь быть услышан, доносить свои мысли и идеи, создавать новое.

— Но при этом ваше первое образование юридическое. Почему?

Мама с папой медики, и они очень хотели, чтобы я тоже поступила на медицинский. Долго права выбора мне не давали, но в один момент разрешили выбрать, что хочется. На тот момент вездесущих профориентационных мероприятий не было, поэтому факультет я выбирала в интернете и благодаря личным советам. Мой выбор пал на юридический. Так как я поняла, что он даст мне востребованность как специалисту, а знания пригодятся и в повседневной жизни. Уже получив базовое высшее образование, я стала углубляться в другие сферы — в частности, в бизнес.

— Почему вы не поехали поступать в магистратуру за рубеж — например, в тот же Лондон?

На мой взгляд, нужно сначала выстроить базовую систему для работы здесь, использовать имеющиеся возможности. Но на полученном образовании ни в коем случае не собираюсь останавливаться. Фраза «век живи — век учись» имеет особое значение. Главное для меня — знания, которые действительно будут помогать, продвигать и окажутся востребованными.

— Вернемся к политике. Недавно в Татарстане прошли выборы в молпарламент, но нельзя сказать, что они притянули к себе должное внимание. Почему к молодежи в политике сейчас все же стоит присмотреться?

Все привыкли говорить, что молодежь — наше будущее, хотя она уже является настоящим. Года два-три назад Путин на одном из форумов заявил о политике омоложения. В стране стало много молодых губернаторов, начиная с Антона Алиханова, расширилась сеть молодежных правительств, и везде мы видим, что именно молодежь приносит драйв и новую энергию. Я не участвовала в процессе выборов, так как больше занималась федеральными вопросами, но заявок точно было немало. Мне кажется, отбор прошел честно, и в парламенте оказались именно те люди, которые творят молодежную политику сегодня.

— Если честно, мне как жителю республики практически не видна работа молпарламента.

Говорить о его работе сейчас неполиткорректно. Я представляю правительство, а не парламент, поэтому не могу сказать, что он ничего не делают и тянуть одеяло на себя. Из-за того, что парламент относится к законодательной власти, их деятельность заметна меньше. Команда только сформировалась, ей нужно время прижиться и наметить планы, поэтому давайте вернемся к этому вопросу через месяц-два. В целом в молодежную политику Татарстана я искренне верю: видно, что ей уделяют много внимания, появляется отдельное министерство и прочее. Так что уверена, что ребята выстрелят на федеральном уровне.

— Какой регион на ваш взгляд сейчас активнее прочих работает с молодежью?

Необъективно выделять Татарстан с моей стороны, но статистика говорит именно об этом. Республике хорошо: она находится в центральной части России, и это позволяет регулировать отток молодежи. Здесь реально большой уровень инвестиций, создано много организаций и хорошие условия работы.

— Последние годы можно заметить, как молодежь приходит в политику не только «сверху», но и «снизу» — я имею в виду митинги и пикеты. Какие эмоции у вас вызывают участники «московского дела»? Что вы в целом думаете о политических протестах со стороны молодежи?

Пик митингов пришелся на конец лета 2019 года, и теперь до нас доносятся отголоски. Когда шли призывы выходить на один из несогласованных митингов, я своим в группу написала, что это лишь провокации и не советовала их поддерживать. Не потому, что они состоят в общественной организации, а потому что есть закон РФ, который регулирует определенные действия в отношении участников несанкционированных мероприятий.

На мой взгляд, на подобные акции выходят люди, которые хотят быстрого решения вопросов, но многие из них требуют длительного времени. Давайте объективно посмотрим, как с 1990-х менялась Россия, как вырос ее авторитет на мировой политической арене и как ведется внутренняя политика. Да, есть точки роста, над которыми нужно задуматься, но чем больше ты работаешь, тем больше их всплывает — по аналогии со слоеным пирогом. Правительственная система — крупная машина, и резко стать открытой ей сложно, но определенные тенденции есть. Вопрос терпения. Но ведь гораздо проще пойти на митинг, чем принять участие в конкурсе, быть услышанным иначе.

— Для многих митинг — возможность просто рассказать о своей позиции в срочном порядке и быть услышанным вне зависимости от статуса. Тогда почему желание высказаться встречает агрессию Росгвардии?

Вот помните, в Свердловской области чиновница однажды неосторожно сказала: «Ну и не рожайте» — и из-за нее тень упала на всю молодежную политику. Человеческий фактор! Столько делается хорошего, и на это не обращают внимания, но один прокол — и все. Я не поддерживаю провокации, но сложно сказать, кто именно в них виноват. Вряд ли это высокопоставленное лицо. В любом случае, насилие неприемлемо: каждый из нас имеет свое право на границы и другие конституционные права. Но самое главное было то, что пересмотры отдельных дел позволили показать демократию в действии.

— Но почему мы не видим демократию, когда отдельные вузы грозят отчислениями за участие в митингах? Или почему митингующих студентов не защищает или хотя бы не консультирует молодежное правительство?

Сейчас в обществе особенно высок запрос на справедливость, который зачастую воспринимают по-разному. Во многом речь идет именно о равных возможностях быть услышанными, вести диалог с властью. Мы в Ассоциации молодежных правительств РФ это понимаем. Мой сотовый телефон указан на сайте АМП: из разных регионов поступают минимум два звонка в день, а помимо этого обращения лежат на почте. Люди проявили личное желание получить помощь. Естественно, в поддержке с нашей стороны есть интерес, но это не основная задача. Форумы, мероприятия, которые проводит АМП РФ, дают инициативной молодежи нужные инструменты, чтобы высказывать свои идеи, общаться напрямую с представителями власти. И наоборот — власть тоже должна регулярно встречаться с молодежью и видеть те изменения, которые происходят.

— Но услышат ли их адресаты и не станут ли игнорировать запросы «ничего не понимающей» молодежи?

Я за политику открытости, чтобы везде было видно и слышно, кто что сделал или сказал, а люди могли оценивать адекватность того или иного ответа. И хочется верить, что это заметно в целом по моим высказываниям, по политике, которую ведет АМП. У меня есть внутреннее убеждение, что представители власти нас слышат.

— Каких законов на ваш взгляд сейчас не хватает молодежи России, чтобы ей было комфортнее жить здесь и чтобы она не думала о миграции?

Ответ однозначный: закона о молодежной политике РФ, который до сих пор на стадии обсуждения. В Татарстане местный закон есть давно, но я за централизацию с четкой структурой.

— Как он поможет отдельному рандомному студенту?

А что ему может мешать?

— Например, коррупция или отсутствие социальных лифтов, если он иностранец.

Предпосылки коррупции возникают, когда существует неопределенность в той или иной сфере. Закон о молодежной политике в свою очередь поможет структурировать имеющиеся возможности: например, регламентировать социальные лифты. Возможности есть, но если они не зафиксированы везде, может возникнуть коррупционный фактор. А когда все четко закреплено, ты можешь прочесть документ, все выяснить и воспользоваться необходимыми преференциями.

— Насколько вам комфортно существовать в политике, учитывая постоянные вопросы, проблемы и звонки от незнакомых людей? Не чувствуете ли вы к себе предвзятого отношения в связи с тем, что вы ответственны, но молоды — и вдобавок, женского пола?

Как мы поняли в ходе беседы, я давно в душе политик — видимо, с самого детства. Мне это нравится: я вижу горящие глаза молодых людей, их благодарные отзывы в адрес нашей организации. Как 28-летняя девушка я не вижу предвзятости по отношению к себе. Все, с кем мне довелось общаться, адекватные люди, которые оценивают меня по результатам, а не по внешности или возрасту. Мне кажется, это давно ушло на второй план.

— Почему, на ваш взгляд, сейчас в российской политике не так много женщин?

Предназначение женщины — это продолжение рода. Кто-то выбирает совмещение этой роли с какими-то другими или полный уход в политику. Удачное совмещение двух ролей — это идеал. Я знаю много таких примеров и верю, что это возможно. Есть примеры, когда человек концентрирует силы на одном направлении, и это тоже нормально.

— То есть вы считаете, что соотношение связано с личными амбициями российских женщин?

Да, причем это не плохо. Кто-то становится матерью семи детей, в стране растет рождаемость, что отвечает одному из нацпроектов.

— А что вы думаете о Грете Тунберг — юной девушке, чьи акции сейчас привели ее к Нобелевской премии?

Не могу сказать, что подробно слежу за деятельностью Тунберг: пока не нахожу отклика на ее действия. Но определенно, Грета — тот человек, к которому стоит присмотреться. Ее действия, поступки в любом случае обращают на себя внимание. Да и журнал Time назвал ее человеком 2019 года.

— Попробую объяснить, к чему задан вопрос. Девочке 16 лет, и два из них она в разных форматах занимается политикой, причем так успешно, что о ней говорят по всему миру — в том числе крупные политические деятели. Но сейчас ее откровенно хейтят, и главный аргумент в том, что Грета — маленький агрессивный неприятный подросток.

Хейтить можно очень долго, но приди с решением сам: предложи раздельно собирать отходы, использовать биоразлагаемые материалы. Хорошо, что есть молодой голос и что молодежь в целом задумывается об экологии.

— Как вы считаете, насколько Тунберг помогла ее резкая риторика? Можно ли не быть резким, но быть громким настолько, чтобы быстро донести свою точку зрения и обратить всеобщее внимание на острые вопросы?

Мне кажется, дело не в резкости высказываний, а во внутренней энергетике. Она могла такими же жесткими фразами выразить свою мысль, но тихо и спокойно — и ее вряд ли бы услышали. Все зависит от спикера.

— У вас как у публичного лица есть определенный язык и формат, в котором вы ведете соцсети, и его нужно придерживаться по понятным причинам. Чувствуете ли вы стресс из-за постоянной необходимости «держать лицо»?

Не может оступиться лишь тот человек, который ничего не делает, так что я не боюсь негативной оценки и с большой благодарностью воспринимаю и критику, и похвалу от окружающих. Я считаю, что если есть негатив, его нужно высказать открыто, а к анонимным комментариям отношусь нейтрально, как к данности. Ситуация с критикой в моей жизни была, и первый вариант ее разрешения — показать другую сторону. Однако мне стало понятно, что медиа будут публиковать только то, что удобно, поэтому иногда промолчать правильнее.

Каждый день я параллельно с соцсетями веду дневник заметок, из которых надеюсь сделать книгу, но не знаю, как это будет преобразовываться — объем и речь меняется день ото дня. Сейчас я все еще в поисках формата. Мне хочется быть открытой: показывать семью, друзей, общественную деятельность, карьеру… А так как темы разные, риторика меняется. Ну и конечно, хочется быть услышанной целевой аудиторией, а для этого нужно подстраиваться.

— Как вы относитесь к аккаунту Евгения Ройзмана в Twitter? Каким языком вообще на ваш взгляд должен общаться политик, предприниматель и блогер со своей аудиторией?

Публичный образ состоит из деталей: жестов, поведения, внешнего вида, манеры разговаривать, начитанности и других. Каждый выбирает свой путь его построения. Мне бы не хотелось, чтобы мои дети выставляли себя в соцсетях как Ройзман или видели меня такой. Это моя субъективная оценка: хоть я и использую популярные слова, вроде «хейтер» и «хайпить», позволить себе выражаться нецензурно не могу. В некоторых местах это может быть даже уместно, но нужно точно знать, где, когда и что применять.

— Пользуетесь ли вы консультациями специалистов для конструирования своего имиджа?

У человека с основной и общественной работой по всей России, стартапами и новыми проектами не может не быть консультантов. Самое главное — экспертиза этих людей. Мы же идем в салоны красоты, чтобы хорошо выглядеть, читаем профессиональную литературу для прокачивания навыков — то же самое с работой в сети. Если есть возможность обратиться к специалистам, ей нужно пользоваться. Но при этом свои соцсети я веду сама, лишь спрашивая, какие сейчас тренды и в каком направлении движется медиа. В сторис я такая, какая есть, и выкладываю свою жизнь при любой возможности.

— Что для вас успех?

У нас достаточно конкурентная среда и понятие успеха считается пограничным: ты либо успешен, либо счастлив. Я всегда стараюсь гармонизировать свою жизнь, чтобы все гештальты оказались закрыты. Для меня проявление успеха — умение находить и поддерживать баланс во всех сферах жизни.

Фото: Даниил Шведов