— Что из себя представляет графический роман?

— То же самое, что и комикс. Это история, рассказанная графическим языком.

— Как связаны графические романы с комиксами и нужно ли их вообще между с собой соотносить?

— В каждой стране существует свое определение для этой формы рассказа. Просто в какой-то момент был придуман термин «графический роман». Это необходимо для того, чтобы расслабить людей, которые скептически относятся к комиксу. Нужно обратить их внимание на то, что в рамках этих форм можно говорить об абсолютно разных вещах. Этимологически слово «комикс» несет в себе какую-то комическую составляющую.

— Как вы лично познакомились с миром комиксов?

— Через французскую литературу. Это было где-то в 2002 году. Читая ее, я натыкался на какие-то отсылки к комиксам и не понимал, почему французы так много о них говорят, ведь это по большей части американский продукт. Однако это не так: существует огромная традиция франко-бельгийского комикса.

— В понимании людей, комиксы — это книжка с картинками, которые связаны между собой общим сюжетом. А что насчет графического романа, что важнее — текст или картинка?

— Одно без другого вряд ли будет работать.

— Так ли комиксы на серьезные темы интересны российским читателям?

— Два самых популярных комикса, находящихся скорее в жанре автобиографии, называются «Персеполис» Маржан Сатрапи и «Маус» Арта Шпигельмана, и они оба уже вышли в нескольких тиражах, что говорит об интересе среди российских читателей. Если бы не это, мы бы уже не существовали как издательство, однако мы продолжаем успешно работаем с 2009 года.

— Почему же тогда никто не использует классику как основу для графических романов?

— Используют, но часто это не очень хорошие примеры. Пару лет назад мы издавали французский комикс по повести Алексея Толстого «Похождения Невзорова, или Ибикус». Это один из лучших примеров адаптации в мире.

— И как приняли?

— Нормально. Повесть всего на 100 страниц, а комикс вышел на все 600. Таких объемов люди побаивались, в России читатели все-таки больше ориентированы на мейнстримовые комиксы.

— Например?

— Из самых популярных — «Дэдпул», «Человек-паук», «Черепашки ниндзя», «Бэтмен» и так далее.

— Если говорить о современных художниках-иллюстраторах, развито ли это направление в России по сравнению с Америкой и Европой?

— У нас много художников-иллюстраторов, но очень мало тех, кто может делать комиксы, потому что в первую очередь важна история. К сожалению, у многих наших иллюстраторов нет таланта к рассказу историй.

— В 2010 году вы привезли русскую выставку на крупный фестиваль комиксов в Ангулеме. Как ее там приняли?

— Приняли прекрасно. 2010 год вообще был поворотным: мы сделали несколько проектов. Фестиваль в Ангулеме проходит более 30 лет и огромное количество публики прекрасно принимает российские комиксы. Специально для этой выставки мы сделали небольшой тираж книг, которые были распроданы буквально за четыре дня. Это не дало какого-то продолжения, но нам хотелось бы шагнуть дальше, поскольку в этом городе много объектов, посвященных комиксам: есть большой музей, библиотека, в некоторых образовательных учреждениях учат писать комиксы. Книжка «Запретное искусство» Виктории Ломаско и Антона Николаева, которую мы издавали, впоследствии издали во Франции и Германии и это, помимо всего прочего, большое достижение.

— Кстати, я знаю, что вас изобразили в одном из комиксов.

—  На самом деле их было много, но один публиковался в виде книжки — это канадский комикс двух авторов из франкоязычной части Канады, города Квебека. В 2007 году они приехали в Санкт-Петербург на фестиваль «Бумфест», который на тот момент проходил в первый раз и провели здесь девять дней. Одного из них, Филиппа Жирара, это настолько поразило, что спустя год была издана книга. С одной стороны, она была посвящена их путешествию в Санкт-Петербург, а с другой — показывала преодоление их собственных сложных жизненных ситуаций. И побороть их им помогла другая реальность. Я, как организатор всего этого действа, был очень рад попасть в комикс, который называется «Овраги. Девять дней в Санкт-Петербурге».

— Расскажите подробнее о фестивале «Бумфест».

— Этот фестиваль вырос из частной инициативы в полноценное международное мероприятие, посвященное авторскому комиксу и иллюстрации. На протяжении десяти лет мы проводим его в Санкт-Петербурге. Когда мы только начинали его делать, мы с друзьями жили в коммунальной квартире и снимали несколько комнат. И глядя на московский фестиваль «КомМиссия», решили сделать что-то свое. Фестиваль условно можно разделить на две части: образовательные и выставочные программы. В течение трех недель у нас проходит порядка 10-15 выставок на разных площадках и каждый год мы привозим авторов и специалистов со всего мира, в том числе из России и других регионов, проходят презентации, мастер-классы и творческие встречи.

— А как это организовано в финансовом плане?

— Девять лет мы получали финансирование от комитета культуры, но в прошлом году у нас с этим возникли сложности и мы запустили краудфандинг, не используя никакие сторонние площадки. Набрав половину суммы, мы все-таки смогли получить вторую половину от государства. В этом году у нас тоже есть проблемы с финансированием, поэтому сейчас мы думаем о смене формата.

— Готов ли вообще кто-то субсидировать такую сферу как комиксы и как к этому относится государство?

— В принципе, я думаю, что готовы, потому что за девять лет существования фестиваля у нас были очень хорошие показатели и достаточно качественная аудитория. Мне кажется, мы изменили отношение к слову «комикс». А государство, на самом деле, все лучше и лучше относится, потому что в зданиях публичных библиотек открываются отделы, связанные с комиксами. Это отдельный проект, инициированный нами, который так и называется «Библиотека комиксов» и находится в здании библиотеки имени Лермонтова. «Библиотека комиксов» — это часть библиотечной системы им. Лермонтова и работает она  как и все публичные библиотеки, то есть существует за счет государства.

— Насколько я понимаю, этот фестиваль был организован вашим издательством. На какую тематику ориентируется «Бумкнига»?

— Много социально-ориентированных книг, которые, в общем-то, можно отнести к жанру романа. Мы не издаем жанровые комиксы — чаще всего под ними в нашей стране понимается направление, связанное с традиционными американскими героями. Мы делаем абсолютно другое — то, что вполне можно назвать графической литературой.

— Вы сказали, что изменили отношение к слову «комикс». В какую сторону?

— Проблема в том, что многие думают о комиксах так, будто в них только мальчики и девочки в трико. А главный стереотип заключается в том, что комиксы для детей. Но если посмотреть на современный книжный рынок, то мы увидим, что действительно детские комиксы можно по пальцем пересчитать. А книги, которые мы издаем, скорее для людей от 16 и старше. Есть и еще один стереотип: многие думают, что комиксы для дебилов — в обратном людей довольно сложно убедить. Я часто слышу заявления о том, что чтение комиксов отбивает желание читать художественную литературу. Но люди не понимают, что одно совсем не отменяет другое и зачастую чтение комиксов даже более сложное занятие. Ведь чтобы читать комикс, нужно задействовать оба полушария головного мозга и если такого опыта нет, то начать будет сложно. Именно по этой причине у детей таких проблем не возникает, и они легко читают комиксы, что зачастую становится первым самостоятельным чтением для ребенка. По крайней мере, по мнению Джанни Родари (известный итальянский детский писатель и журналист, — прим. Enter).

— Стоит ли, по-вашему, экранизировать комиксы?

— У некоторых компаний это стало обычной бизнес-моделью. Крупнейшие американские компании Marvel и DC, например, уже давно куплены киностудиями. Однако из действительно хороших киноадаптаций можно выделить, например, «Призрачный мир» Терри Цвигоффа по комиксу Дэниела Клоуза.

— Ранее вы говорили, что самым успешным комиксом в вашем издательстве стал «Муми-тролль и конец света», почему именно он?

— Из-за популярности муми-троллей в нашей стране. Это архивный комикс, под каждой картинкой которого есть повествовательный текст.

— Как в идеале выстраивается работа иллюстратора и писателя?

— В идеале — иллюстратором и писателем должен быть один человек.

— А как это происходит обычно?

— Если говорить про независимый комикс, то это один, максимум два человека. Если брать, например, американский мейнстрим, тут работает целая команда, каждый член которой занимается отдельным действием. Может быть несколько сценаристов, множество художников — это самая настоящая фабрика.

— Сильно ли это влияет на качество конечного продукта?

— Скорее, есть жесткие дедлайны. Часть комиксов теперь напоминает продукт, выпущенный на конвейерном производстве.

—  Если это настолько отлаженное производство, значит в этой сфере есть и свои профессионалы. Существуют ли некие школы комиксов в мире и где это больше всего развито и продолжает развиваться?

— Формально существует три страны — это Америка, Япония и, как я уже говорил, франко-бельгия. Это подтверждается тем, что там очень большие книжные рынки и издается много книг большими тиражами. Наравне с огромными суперпопулярными жанрами, работают молодые фэнтезийные авторы, много всего создавая самостоятельно, объединяются в группы и основывают издательства.

— Почему, по-вашему, именно Америка, Япония и франко-бельгия? Это как-то связано с исторически сложившейся культурой изобразительного искусства?

— Сложно сказать. Если говорить об Америке, то там большое влияние на развитие комикса оказала индустриальная революция и, в частности, революция в области печати. На самом деле, если взглянуть на начало 20 века, то практически во всех странах выходили так называемые истории в картинках в периодической печати. Это относится и к нашей стране. В Америке 30-х годов, заметив популярность комиксов, печатавшихся на последних страницах газет, стали издавать приложения, а впоследствии — печататься отдельно. Таким образом сложился отдельный рынок. Во французской периодике комиксы ушли в специализированные издания и журналы, а дальше и в книги. А в Японии развитие комикса началось после Второй мировой войны под влиянием американской культуры.