Искусство фотографии переживает перестроечные времена: нейросети упрощают работу с изображениями, соцсети заменяют выставки, а студии автопортрета и вовсе делают присутствие фотографа необязательным. Несмотря на развитие технологий и процветание коммерции, Булат Арсланов отдает предпочтение старой доброй пленке и во всех проектах придерживается авторского стиля: будь это бутиковая съемка с Ренатой Литвиновой или промо для нового сериала «Слово пацана».

Журналистка Enter Мария Наумова поговорила с Булатом о его творческом пути из Набережных Челнов в Париж, работе с известными личностями и крупными брендами и о том, почему для развития искусства во всех домах должна быть микроволновая печь.

— Как вы начали заниматься фотографией?

— Я родился в Набережных Челнах и в 15 лет увлекся историческими фотографиями. Выпросил у мамы самый обычный фотоаппарат-мыльницу, типа Kodak. Попробовал его в разных режимах и понял: «Идем дальше». Захотел пленочный зеркальный фотоаппарат и выбрал «Зенит» — с тех пор, примерно с 16 лет, я и начал снимать на пленку.

В Челнах я занимался музыкой, учился и учил других — в детском доме творчества вел занятия по гитаре. Параллельно всегда снимал на пленку и пробовал разные форматы. Позже начал ездить на съемки в Москву, а потом переехал в Казань — сделал левел-ап и стал собирать на проекты целые команды. Но первое время я даже не знал, чем занимаются продюсер, реквизитор, художник-постановщик, и делал все сам. Ночами работал в клубах, а заработанные деньги тратил на постановки съемок. Пока жил в Казани, успел договориться и посотрудничать со всеми, с кем хотел. Набрал опыта и подумал, что нужно двигаться дальше и ехать в Москву. А потом по той же причине перебрался в Париж.

— В 2010-х в российской провинции была инфраструктура для занятия фотографией?

— В Челнах, Казани и даже Москве я не мог найти нужные книги по фотографии (в Париже в этом плане, конечно, все супер, — прим. Булата), поэтому много лет изучал онлайн-архивы библиотеки Конгресса США и вдохновлялся автохромами Альберта Кана. Когда переехал в Казань, искал любую информацию — от творчества братьев Люмьер до современных глянцевых съемок. А вот фотолаборатории, по-моему мнению, в 2000-х, наоборот, были намного лучше, чем сейчас. Поток людей, снимавших на пленку, был постоянным — соответственно, всегда имелась свежая «химия» и лаборатории могли вкладываться в развитие.

Когда я начал фотографировать, сфера уже почти погибла и в фотоателье ходили одни старички и глубоко вовлеченные фотолюбители. Примерно к середине 2010-х снова появилась мода на пленку: большинство снимали ради фана, просто чтобы застать атмосферу — но это все равно идет на пользу индустрии. Если спроса нет, она быстро приходит в плохое состояние. В мире в принципе не много людей, которые качественно занимаются пленочными снимками. Даже в лабораториях в Мюнхене и Женеве все работает не так, как хотелось бы, не то что в Челнах и Казани.

— Чем вы занимаетесь в своих лабораториях?

— В них происходит проявка пленки на разных машинах. После идет сушка, нарезка, затем каждый негатив нарезается отдельно и сканируется на барабанном сканере. Чем больше ты знаешь, тем сильнее можешь влиять на конечное изображение. Практически никто не проявляет цветную пленку самостоятельно. Для этого нужны навыки и специальное оборудование. Это огромный объем разношерстной информации, в котором ты не можешь знать одно, не зная другое.

— Вы снимаете все только на пленку?

— Абсолютно, даже коммерцию. Для меня пленка — это всегда лучшее изображение, цвет, глубина, эстетика и ручной процесс, который зачастую проще, чем работа с диджиталом.

— Пленочные снимки не уступают по качеству?

— Качество с пленки хуже, когда люди идут в лабораторию с плохой проявкой и сканированием, где все делают максимально просто, — как фастфуд. Получаются зерновые грязные снимки, но на самом деле диапазон у пленки гораздо больше и можно «выжать» из нее очень высокое качество. У фотографий, сделанных в конце XIX – начале XX века, разрешение и резкость намного лучше. Современные камеры и в половину этого не снимают — процесс стал намного проще, но по качеству мы не доросли.

— Как вы начали работать с крупными брендами и медийными личностями?

— Думаю, это произошло, когда Саша Гудков (шоумен, продюсер, участник «Вечернего Урганта» и креативный директор Comedy Woman, — прим. Enter) начал верить в меня и мы стали делать классные вещи вместе. Наш общий друг пригласил меня на съемку — я пришел туда по фану и там познакомился с Гудком. Мы поговорили и с тех пор тесно общаемся. По-моему, первой нашей работой был клип Димы Билана «Про белые розы», позже «Розовый фламинго» Cream Soda… Самая известная в России моя съемка на данный момент — Николай Дроздов в Gucci.

— Когда вы делаете коммерческие съемки, бренды по сути выступают заказчиками. Не ограничивает ли это свободу творчества?

— Я всегда сам режиссирую съемки и контролирую все процессы. Всего несколько раз за десятилетнюю карьеру я шел на поводу а-ля арт-директора — и это заканчивалось не очень хорошо. Для меня это не работает, поэтому, чаще всего, в итоге никто не доволен результатом. В том числе кинокомпании дают мне возможность собрать свою съемочную группу. Так я работал над промо для сериала «Фишер» и новым проектом к премьере сериала «Слово пацана» Жоры Крыжовникова.

— Как вы попали в этот проект?

— Меня пригласили придумать и сделать промо-кампанию. Я прилетел в Россию на несколько дней — все было очень срочно, так как уже шел постпродакшн. Сериал основывается на реальных событиях, происходивших в Казани. Перед съемкой я всегда ознакамливаюсь со сценарием; с тем, что уже есть в монтаже; с характерами персонажей. Но сейчас мне уже не нужно тратить на это много времени, потому что я знаю, как все устроено, и многое могу сделать, основываясь на опыте. Обычно на площадке работаю минимум с тремя камерами — все они разные, с разными линзами и пленочными форматами. Когда имеешь дело с пленкой, нужно подстраховываться, хотя осечек не было.

— Вы делаете еще и социальные проекты. В Казани, например, снимали жителей Старо-Татарской слободы, продавцов блошиного рынка. Почему для вас важно развиваться в этом направлении?

— Фотография очень разношерстная, мне скучно работать над чем-то одним и в одинаковой стилистике. Очень нравятся автохромы Альберта Кана. А еще архивы Сергея Прокудина-Горского, в которых он снимал обычных людей через три разных фильтра. Настоящая жизнь никуда не уходит и в какой-то мере является для фотографа даже более интересной. Важно показывать ее здесь и сейчас.

Понятно, что любой промо-продукт можно сделать классно, но ведь социальные проекты помогают людям. Взять, например, съемки про Татарстан — многие жители других стран даже не знают, где это. Я общаюсь с французами и слышу, что старшее поколение знает только про крымских татар, которых постоянно гоняли; знают про Казахстан, а про Татарстан — нет. Фотография может рассказать людям о чем-то новом.

Несколько лет назад актер Никита Кукушкин запустил благотворительный проект «Помощь» и мы вместе ездили к нуждающимся людям и фотографировали их. Мне было важно сделать это хорошо и показать, как все происходит в реальности. Благодаря получившимся снимкам многие узнали о проекте и смогли помочь нуждающимся.

— С кем сложнее работать: с известными личностями или с обычными людьми?

— Всегда нужно работать в диалоге и быть максимально открытым — особенно с человеком, который не снимается. Важно разговаривать, объяснять ему что-то по ходу дела. С моей стороны отличия в отношении к известным и неизвестным героям нет — я общался с разными людьми. Еще когда работал в клубах, ко мне подходили в нетрезвом виде и просили «сфоткать по-братски» — и это тоже важный опыт, развивающий коммуникабельность. В моей профессии умение находить контакт так же значимо, как и технические навыки.

— Редкое появление фотовыставок связано с тем, что искусство все больше коммерциализируется?

— Это более глобальная тема, чем просто фотография. Мне кажется, все дело в культуре и в общем развитии общества. Для обычного человека фотовыставка — это что-то «сверх»: некогда думать о дорогих вещах и покупке фотографии известного автора, если дома нет микроволновой печи. Все познается в сравнении: в более слабых [с точки зрения экономики] странах, чем Россия, люди не мечтают о покупке престижной машины, а думают о крыше над головой; в то же время в Париже, например, каждый день открывается множество выставок. Важно делать их несмотря ни на что, потому что они развивают вкус.

— Какое будущее ждет фотографию, учитывая стремительное развитие технологий?

— Для тех, кто по-настоящему трудится, технологии не станут проблемой. Думаю, основополагающим всегда будет человеческий ресурс, а новые инструменты авторы используют для автоматизации процессов. Наверняка упростится предметная съемка — как вариант, можно будет снять что-то на телефон, потом отправить изображение ИИ, который сделает цветокоррекцию, отрисует фон, блики и так далее. Одновременно вход в профессию станет еще легче: фотографы будут улучшать результат благодаря технологиям, а не навыкам, и сразу снимать так, как люди многие годы даже не мечтали.

Текст: Мария Наумова
Фотографии: Булат Арсланов