Казанский режиссер о съемках фильма «Представь», некурящих киношниках и перспективах показа в Каннах.

Корреспондент Enter Ольга Гоголадзе встретилась с кинорежиссером Ильшатом Рахимбаем, который недавно завершил съемки своего фильма «Представь». Он рассказал о том, как повар из Индии задавал правильную атмосферу на съемочной площадке, а также о мистических совпадениях и планах покорения Каннского фестиваля.

О кинорежиссуре и конкуренции

Впервые я вдохнул «режиссерского порошка» еще в детстве, когда папа подарил мне видеокамеру. Я тратил пленку, снимая всякие ногти, ноздри, травы — меня все за это ругали. А я не видел смысла снимать какие-то обычные постановочные вещи или свадьбы и юбилеи. Желание стать режиссером — это попытка увидеть наш сложный мир в красивом ракурсе, показать свое видение человечеству и, возможно, решить какие-то его проблемы. Буддисты, правда, считают, что все во Вселенной находится в гармонии. Я с ними согласен и не стремлюсь в одиночку изменить мир. Я его принимаю. Но хочу рассказать, как этот мир прекрасен тем людям, которые этого не хотят замечать.

Сначала я поступил на музыкальный факультет Педагогического университета. Но когда доучился до третьего курса, понял, что профессия учителя музыки слишком мала для моих амбиций и мечтаний. Решил, что кинорежиссура расширит мои возможности до бесконечности и поступил в КазГУКИ. У нас постоянно менялись мастера, поэтому жили по принципу: «Пан или пропал».

О фильме «Представь» и инопланетной угрозе

На самом деле, история создания моей картины «Представь» очень простая и, в то же время, забавная. В прошлом году на открытии Международного фестиваля мусульманского кино на сцену вышел хазрат. Обычно на такие мероприятия они приходят вдвоем с православным священником, а тут он был один, но одет в чалму и лаконичное черное одеяние с белым воротничком-стойкой. С задних рядов оно напоминало сутану католических пасторов. У меня мозг взорвался, и я подумал: «О! Католический мусульманин!». Муллапоп. Этот образ мучил меня полгода и даже снился по ночам, пока, наконец, не вылился в сценарий.

Сюжет разворачивается в двух глухих деревнях, русской и татарской. После внезапной кончины священника единственным священнослужителем на две деревни остается мулла. Он оказывается перед сложным выбором – служить только своей религии, или же помогать людям постигать Бога вне рамок? Но главное, что мулла и священник в нашем фильме — родные братья. И здесь метафоричны не только страны, которые воюют, но и вообще любые конфликты на этой почве. Я даже мечтаю, чтобы однажды на нас напали инопланетяне или, хотя бы, показали нам пушку с небес. Вот тогда человечество точно поймет, что мы все в одной лодке. Но неужели только инопланетная угроза поможет нам объединиться? Разве в каждом человеке не живет любовь, о которой поют Боб Марли и The Beatles? Я даже в названии фильма провел параллель с песней Imagine — «Представь». В одном из вариантов сценария у нас в конце ее должен был петь детский хор в советских белых рубашках на фоне Храма всех религий. Только я не уверен, что смогу получить права на эту песню, либо придется заплатить какую-то астрономическую сумму. Но мы решим эту проблему с композитором фильма Эльмиром Низамовым. Думаю, он может завуалировать ее.

С этим сценарием мы поехали в Екатеринбург на питчинг, победили в нескольких московских конкурсах и познакомились с композитором, инвестором Александром Шульгиным, который вложил свои деньги в нашу короткометражку, согласился стать со-продюсером нашего фильма. Сейчас мы собираем деньги на этот проект на краудфандинговой платформе, чтобы впоследствии снять полнометражный фильм. Уверен, он будет интересен и нашему зрителю, и в Москве, и в Питере и в Европе. Сейчас это как никогда актуальная тема.

О некурящих киношниках и неслучайных совпадениях

До сих пор не могу поверить, что у нас случились эти съемки, и что они проводились в таком масштабе. Я решил провести для этого фильма мощную подготовку, чтобы на съемочной площадке оставалось как можно меньше вопросов. Три месяца до начала съемок я не брал никаких заказов и не работал над другими проектами. Каждый день я вносил правки в сценарий, искал людей, ездил по всему Татарстану в поисках деревень с мечетью и православной церковью. В итоге, решили снимать в деревне Мамсинер в Марий Эл и в Арташках Мамадышского района. Атмосфера съемок в этих двух деревнях сильно отличалась, но везде она была какая-то волшебная. В Мамсинере по многим вопросам сильно помог священник местной церкви отец Лев. Мы и обедали у него дома, и ночевали, и договаривался с местными, чтобы они нас пустили в свои дома на съемки. Можно сказать, он стал нашим линейным продюсером. В татарской деревне тоже была особая энергетика, которая позволила нам работать, не уставая и не теряя творческой адекватности. Много раз снимали на рассвете, в «режиме» (за полчаса до рассвета и полчаса после заката).

Команда начала набираться совершенно чудесным образом. У нас была довольно сложная задача. Нужно было найти двух взрослых актеров 50-55 лет, которые: 1) не приелись зрителю; 2) не театральные, чтобы не переучивать их на работу в кадре; 3) один из них должен быть татарином, а другой — русским; 4) они должны быть похожи внешне; 5) они должны хорошо играть. Каким-то непонятным стечением обстоятельств мне в голову пришли два не очень пропиаренных актера — Марсель Тимофеев и Раушан Шарипов. И это было яблочко! Они так идеально подошли для этого фильма, что когда впервые приехали на съемки, они даже одеты были одинаково! Причем, в бордово-серой гамме. Это вам не стандартный черный верх, белый низ. И таких знаков у нас было великое множество.

Например, в одной деревне нужно было найти двух мальчиков на роль братьев, которые друг с другом дерутся. Актер, который играл священника, договорился с каким-то мальчишкой, мулла — с другим. И эти ребята оказались родными братьями. После таких совпадений я понял, что нам помогают какие-то силы свыше. Это уже не моих рук дело. Я начал воспринимать себя как канал, через который идет эта энергия, и просто поддался течению. В таком ключе у нас работала вся команда из 20 человек.

У нас был ведический повар из Индии, который готовил вегетарианскую пищу. Для меня это было принципиально, ведь энергетика всего фильма складывается из таких мелочей. У нас все восемь дней, пока шли съемки, никто не ругался матом, не курил и не прелюбодействовал. Представляете? Я наконец набрал в одну команду киношников, которые не курят и не матерятся. Первый раз такое видел.

О перспективе показа в Каннах и немного хвастовства

Изначально я планировал сделать 15-минутный фильм, но друзья уже делают ставки, каким будет итоговый вариант. 17 минут? 23? 36? Недавно накидал кадров для трейлера, и набралось минут на 20, и это только трейлера. В идеале, конечно, надо сократить итоговый продукт до 15 — это лимит большинства престижных международных фестивалей. Материала огромное количество. Но качество этого материала меня очень радует.

Мы во всем старались придерживаться именно фестивального формата. У нас не какие-то правильные, постановочные кадры. Фильм снимался практически без искусственного света — так же, как «Выживший». Мы с оператором решили поэкспериментировать так, чтобы картина смотрелась почти как документальная. И со штатива снят всего один кадр, остальное «с плеча», «с рук», «с ног», а большинство снято в положении, когда камера стояла на теннисном шарике. Обычно киношники, когда идут отсматривать материал, говорят: «Пошли расстраиваться». А у нас такая картинка, что просто тьфу-тьфу. Сейчас просматриваю, и на сердце просто масло. Думаю, что татарстанцам будет очень приятно видеть такое качество картинки на экранах.

Снимали на редкие советские кинообъективы, которые любезно согласился предоставить волк татарстанского кинематографа — Николай Алексеевич Морозов. Среди них был самый любимый, но самый огромный объектив, с которым можно делать такие «тарантиновские» наезды и отъезды.

О лечебном эффекте фильма и радикальных верующих

Для религиозных людей это достаточно резкая тема. Я хожу в мечеть, в церковь, иногда в кришнаитский храм. И должен признать, что среди приверженцев разных религий есть и очень адекватные и достаточно радикальные люди. Но если мы рассматриваем этот фильм в концепции построения нашего мира, его проблем, войн и людей, которые как-то неправильно понимают эти системы — картина, скорее всего, будет иметь хороший лечебный эффект. Мы уже не ориентируемся на отдельно взятых личностей, которые могут его не понять. У нас гораздо более масштабная задача. Фильм должны увидеть люди, которым это необходимо.

Люди, которым нужна осознанность, чтобы не совершать ошибок.
Самое смешное, что актер, который играл священника в нашем фильме, читает намаз. Это оказался самый мусульманин из всех мусульман на нашей площадке. Но в кадре он в полном православном одеянии и крестится, и икону целует, как положено. А артисту, который играл муллу, даже не пришлось дополнительно вникать в тонкости профессии — его отец работает муллой. В этом смысле, энергия творчества освобождает. Когда понимаешь, что Бог — един, то нет никакой нужды в религиозных войнах. Неужели люди правда думают, что Бог гордился бы ими, если бы увидел, как они убивают друг друга с его именем на устах? Как на протяжении тысячелетий обзывают друг друга и не общаются из-за межконфессиональных распрей?

О творческих планах и немного о себе

Я — душа, которая втиснута в маленькие рамки моего тела. Мне очень интересно жить в этом мире, наблюдать за людьми. Как они ходят, моргают, улыбаются, едят, пьют, попадают в различные истории, создают кармические связи. Как люди попадают в несправедливость и не понимают, за что с ними это случилось. Как человек бывает счастлив, отчего бывает несчастен и почему не осознает какие-то вещи (иногда очень простые). Важно только открыть глаза, и тогда увидишь сотни миллионов удивительных историй, которые безумно вдохновляют. Так, весь прошлый год я работал над проектом «Казань, я люблю тебя!». Это альманах из 10 короткометражек про наш город. В него войдут картины «Мулла», фильм про театр и еще несколько других работ.

Текст: Ольга Гоголадзе
Фото: Анастасия Шаронова