В минувшие выходные в Центре современной культуры «Смена» прошел Зимний книжный фестиваль, который посетило около 3000 казанцев и гостей города. В рамках этого мероприятия была организована не только книжная ярмарка, но и масса занимательных лекций, детских мастер-классов и творческий вечер композитора Владимира Мартынова.

10 декабря в лектории «Смены» при поддержке премии «Просветитель» выступил литературовед и историк, автор книги «Появление героя» — Андрей Зорин, который рассказал казанцам о том, что из себя представляет эмоциональная культура образованного русского общества в конце XVIII – начале XIX века. После лекции Enter побеседовал с Андреем Зориным о его книге, о личности Андрея Тургенева в истории русского романтизма, о планах на будущие исследования и даже о любви.

— Что такое эмоциональная культура и от чего она зависит?

— Эмоциональная культура — это определенные правила чувствования, принятые в обществе в определенной ситуации в определенное время. Человек, так или иначе, в своих внутренних переживаниях ориентируется на те или иные образцы поведения.

Соответственно, то или иное общественное устройство, время, эпоха или страна предлагают человеку правила, образцы, горизонты чувствования, через которые он, собственно, и воспринимает этот мир. Само собой, эти правила внутри каждого общества свои и отличаются друг от друга, например, по возрасту: молодым людям предписаны одни образцы чувствования, более зрелым — другие. Кроме этого, они также различаются для полов или социальных групп. Но, в целом, эмоциональная культура — это культура, благодаря которой люди учатся чувствовать, культура, которая позволяет им понимать, как окружающие воспримут те или иные их действия и слова. В своей книге, на базе которой и была построена лекция, я много писал об импорте чувств и о том, как русское образованное общество 18-19 века осваивало европейские эмоциональные образцы и модели.

— Как родилась идея исследования?

— Ну, это длинная история. Самой области этого исследования не более 30 лет. Можно считать ее сравнительно молодой, как минимум, потому что раньше считалось неуместным спрашивать у человека, что он чувствует. В 90-е годы я занимался историей идеологии — мне это было интересно, да и до сих пор кажется довольно любопытным, но когда я написал книгу об этом, я, к своему сожалению, пришел к выводу о том, что проделанная мной работа была не о самом важном. Эта книга была целиком и полностью посвящена производству идеологии, и только на заключительном этапе работы над ней я осознал, что в идеологии самое интересное не столько в том, как ее производят, сколько в том, как люди ее потребляют или усваивают, что она для них значит и прочее. И уже тогда я стал думать об этой стороне вопроса, о контакте между предлагаемыми — на начальном этапе исключительно идеологическими — образцами и реакцией человека на них. В конечном итоге я, конечно, отошел от идеологической проблематики, так как мне показалось гораздо более интересным рассматривать людей и их взаимодействие с образцами и правилами культуры чувствования. В своей книге «Появление героя» я писал, в основном, о восприятии отношения к любви, как к одному из самых универсальных культурных центров, о том, как эта самая любовь преломляется в различных культурных практиках и так далее и том, как люди воспринимают любовные отношения вообще.

— Что же, по вашему мнению, есть любовь?

— Ой. Исходя из того, о чем я писал в последней книге, — любовь очень разная. Для разных людей в разные эпохи — разная. Общего универсального ответа на этот вопрос не найти. Каждый человек обладает решительной позицией на этот счет. Я же стараюсь судить с точки зрения своих научных исследований. Ну, и лично я не рискнул бы ответить на этот вопрос, потому что любовь крайне индивидуальна, и как бы я ни ответил на этот вопрос, всегда найдется человек, который скажет: «Что за ерунду он сказал, любовь — это же совсем другое!». И будет абсолютно прав. (Смеется, — прим Enter).

— Почему в качестве героя книги рассматривался Андрей Тургенев?

— Тут двойная перспектива на самом деле. Я писал об этом во введении к книге — о том, что я начал над ним работать вне всякой связи с самой проблематикой эмоциональной культуры. Андрей Иванович Тургенев интересовал меня как личность уже достаточно давно, около 30 лет назад, когда я впервые начал читать его дневники. Кроме этого, меня также интересовала и история принятия немецкой культуры в России, отчасти в связи с моей тогдашней работой над историей идеологии. Тургенев был одним из самых ранних почитателей Германии и германофилов, даже несмотря на то, что в Германии он никогда не был, но он недолго прожил в Вене, а это тоже как-никак немецкоязычная страна. Меня крайне заинтересовала эта история: я читал о его немецких увлечениях, о страсти к Шиллеру и т. д. Однако по ходу работы с его дневником, направленность моей работы начала видоизменяться, меня начали занимать его переживания по другим поводам.

Андрей Иванович Тургенев — интересный персонаж, один из ранних представителей русского романтизма, сыгравшего огромную роль для всей русской культуры, вплоть до 90-х годов 20-го века. Это был человек, вошедший в историю не столько благодаря своему творчеству, тем более, учитывая то, что он умер в 22 года и мало что успел сделать, сколько своей жизнью и жизненным опытом. Он воплощал собой всю внутреннюю эмоциональную проблематику раннего русского романтизма. И среди людей, на которых он оказал огромное воздействие, был тот же Василий Андреевич Жуковский, являвшийся его лучшим другом. Его младшим братом был Александр Иванович Тургенев, близкий друг Пушкина, а отражение его любовной истории можно с легкостью найти в произведении «Евгений Онегин». Исходя из вышесказанного можно определенно точно заявить, что один этот персонаж несет в себе огромную и важнейшую традицию русской культуры. В связи с этим, мне показалось интересным взять эту традицию, находящуюся в такой ранней и еще неоформленной точке, в которой уже есть потенциал культурного развития. Андрей Тургенев — человек, лично переживший проблематику русского романтизма до того, как она окончательно оформилась и заплативший за нее своей жизнью.

— Кто из наших современников мог бы стать героем подобного исследования?

— Для того, чтобы ответить на этот вопрос, необходимо знать будущее. Есть знаменитая фраза Фридриха Шлегеля, немецкого философа, о том, что историки — это пророки, которые предсказывают назад. Поэтому, можно сказать, что самым интересным современником является человек, жизнь которого прорастает в будущее. Когда ты наблюдаешь за чьей-то жизнью с интервалом в 200 лет, тебе хорошо видно, что именно проросло и какие это дало плоды. Тем более, что я сейчас уже далеко не молод, а на такого рода вопросы, как мне кажется, должен отвечать человек, хорошо чувствующий нынешних молодых людей и обладающий ясным видением будущего. Совершенно точно могу сказать, что это будет качественно другой человек в плане эмоциональной культуры, далекой от той, которую я описывал в книге и той, которая преобладала в нашей стране на протяжении последних 200 лет.

— Сколько времени ушло на написание книги?

— Сложно сказать. Первые мысли об этом появились достаточно давно, более 30 лет назад, когда я еще писал свою кандидатскую диссертацию о русском сентиментализме. А первые подступы к замыслу были спустя еще лет 15, однако тогда я был уверен, что это будет книга о любовной культуре начала 19-го века с различными кейсами. Но по прошествии некоторого времени, когда я начал вгрызаться в один кейс, — он настолько меня увлек, что все остальное стало казаться лишь предисловием к нему, описанием контекста и так далее. Ну, и, по-хорошему, я не работал непрерывно все 30 лет над одной лишь книгой, параллельно я занимался еще многими вещами: писал, издавал другие работы, преподавал. Работа шла долго, не буду отрицать, да и, в принципе, я всегда поначалу долго раскачиваюсь и работаю очень медленно, это всё очень небыстрый процесс.

— Для кого книга «Появление героя»?

— Это вопрос очень странный для меня, я объясню почему. Я видел эту книгу, как адресованную всякому человеку с гуманитарными, историческими или литературными интересами. Мне бы хотелось, чтобы она была понятна и человеку, не обладающему академическими знаниями в этих сферах, но в то же время для меня также являлось принципиальным вопросом создание хорошей научной книжки, которая и специалисту бы тоже сообщала что-то новое. Здесь передо мной встала непростая задача: как не потерять научное содержание, адресованное к людям этого профиля и тем, кто занимается этой эпохой, но при этом сделать материал максимально доступным для любого читателя. Ключ к решению этой проблемы, как мне казалось, в том, что читать про любовь людям интересно, и, так или иначе, это тема всех и всегда занимающая. Кроме этого, мне предстояло решить еще массу вопросов, главный из которых потребовал от меня огромного количества усилий, размышлений и композиционных поисков. Дело в том, что эта тема требовала гигантских объемов места, ее необходимо было прямо-таки размусоливать и рассматривать со всех сторон, но в то же время у всякого человека есть свой предел внимания. В связи с этим мне нужно было найти какой-то крайне сложный компромисс: чтобы не потерять научного содержания — это должно быть достаточно подробно, а с другой стороны, необходимо ведь еще, чтобы это было читаемо, и чтобы читатель не погиб в безумном количестве подробностей и деталей. Насколько я справился с этой задачей — решать не мне, но, в общем-то, говорят, книга хорошо читается, хотя, честно сказать, я до сих пор придерживаюсь мнения о том, что она слишком длинная. Взять хотя бы последнюю стадию моей работы над книгой: я попросту выкинул около сотни страниц, а ощущение, что этого недостаточно, — осталось.

— Есть ли уже какие-то планы на дальнейшие исследования?

— Конечно, планы есть. Пока я жив — я строю планы. Но, так уж сложилось, что мы все берем на себя чуть больше обязательств, чем можем выполнить. Около года назад на меня навалилось гигантское количество обязательств, которые я временно откладывал на период, когда наконец закончу книгу. Одной из текущих задач является публикация того самого двухсотлетнего дневника Андрея Ивановича Тургенева. Он у меня весь переписан, скопирован и даже уже частично прокомментирован; это отдельная работа, требующая времени и сил. Но это, так сказать, хвосты из прошлого, помимо этого нужно делать что-то совершенно новое, думать о новых вещах. У меня есть несколько замыслов, однако совершенно очевидно, что мне жизни не хватит, чтобы их все воплотить. Собираюсь в ближайшее время выбрать что-то одно и уже на этом сфокусироваться. Ну, и это явно будет что-то другое, я не буду больше писать про эмоциональную культуру — это определенно. Этого достаточно. (Смеется, — прим. Enter).

Текст: Арина Добродеева
Фото: Анастасия Шаронова