До начала одного из самых важных музыкальных событий осени — Unsound Dislocation — остался всего день. Международный фестиваль аудиовизуального искусства удивит публику коллаборациями звука и света на самой неожиданной площадке Казани.

Enter встретился с одним из участников мероприятия — медиахудожником Лиллеваном и расспросил его о том, что такое урбанизация искусства, где в Казани можно увидеть уникальные архивы аудиовизуального искусства и каким он представляет будущее экспериментальной музыки.

Я знаком с основным Unsound порядка двенадцати лет. Все началось со знакомства с художественным директором фестиваля Мэтом Шульцем. Сейчас он живет в Кракове, а Берлин, откуда я родом, находится неподалеку от этого города. Мы познакомились случайно и сразу нашли общие интересы. Мэт втянул меня в организацию фестиваля, а меня тут же привлек урбанистический формат мероприятия. Такого синтеза музыки и цвета я не встречал ни на одном фестивале. Я до сих пор считаю, что это одно из лучших событий в мире, поскольку оно очень инклюзивно и необычно.

Два года назад Мэт сообщил, что здесь, в Казани, планируется дочерний фестиваль — Unsound Dislocation. Это немного меня насторожило — я и поверить не мог, что Казань к такому готова. Он рассказал мне о НИИ «Прометей» и Булате Галееве — о его открытиях и архивах. Сообщил, что в Казани существует необычная лаборатория, которую непременно нужно познакомить со всем миром. Сначала я не поверил, но после, когда увидел этих молодых ребят и Анастасию Максимову, работающих здесь, сам убедился в этом. Меня не пришлось долго уговаривать, и я с радостью согласился сотрудничать с командой НИИ «Прометей» и с их имеющимися архивами по свету и звуку.

На самом деле, Unsound Dislocation уже три года проводится в городах России, Средней Азии и Монголии. Неделю назад мы посетили Львов, год назад — Бишкек и Алматы — это были потрясающие взрывы аудиовизуального сегмента. Конечно, для того, чтобы сделать фестиваль международного уровня, нужны деньги, кураторы и хорошие организаторы — в этом нам очень помогают ребята из «Смены» и НИИ «Прометей». Поэтому проблем с возникнуть не должно. Организаторы фестиваля хотят познакомить казанцев с современной музыкой и наследием Булата Галеева.

В «Прометее» мы рассматриваем уникальные вещи, которые долгое время были в архивах и обсуждаем драматургию выступления. Решаем, какие машины будем использовать, копаемся в архивах в поисках необычных вещей. Здесь, на полках «Прометея», лежат уникальные вещи, которые остались в мире в единственном экземпляре: насадки, фильтры и трафареты для проекции изображения. Это все очень вдохновляет меня как медиахудожника.

Я надеюсь, в случае удачи фестиваля «Прометей» будет способен самостоятельно организовывать подобные мероприятия. В результате это станет фишкой Казани, куда будут приезжать люди со всего мира. Хотелось бы в это верить.

Людям всегда была интересна музыка и цвет. Визуальное представление музыки невероятно важно для истории искусства, а НИИ «Прометей» — сокровищница для истории этого жанра. В лаборатории Анастасии большая научно-философская база, и я считаю, что это место с научной точки зрения — одно из важных в мире, где занимались и занимаются визуальном мастерством. Мне кажется очень прискорбным тот факт, что все проекторы, лампы и другое оборудование для проецирования визуальных эффектов стоят здесь — они должны быть в лучших музеях мира. Со временем, я надеюсь, мы сможем сделать так, чтобы об этом уникальном месте узнало как можно больше людей.

Недавно мы познакомились с казанским композитором Рушанией Низамутдиновой. Она специально сочиняла музыку для Unsound Dislocation, а мы готовим видеоряд, экспериментируем со светом и цветом. Иными словами, делаем все для того, чтобы ночь с субботы на воскресенье навсегда запомнилась жителям и гостям города.

Мне кажется, «Прометей» вообще должен быть включен в список наследия «Юнеско». Все, что лежит у них полках, нужно хранить веками.

Моя проблема как раз в том, что меня интересует слишком много разных вещей. Это может быть абсолютно любая музыка, например, недавно я работал над оперой в Нью-Йорке. Я сотрудничаю только с теми людьми и проектами, которые мне действительно интересны, при этом я ничего не продаю и не занимаюсь рекламой. Поэтому наживаться на этом я не собираюсь — у меня попросту нет такой задачи. Я вкладываю смысл в каждую свою аудиовизуальную работу, но в тоже время я не Эйзенштейн, у которого каждый кадр как послание человеку. Я стараюсь дать людям поэзию и считаю, что аудитория сама должна раскрывать для себя какие-то смыслы. Это может быть что-то раздражающее или романтическое — я просто делаю, что чувствую. Ведь Чайковский через музыку тоже хотел донести до людей свои чувства и эмоции.

Площадка фестиваля, подготовленная организаторами — очень интересное место, мне понравилось. Из моего личного опыта могу сказать, что локация идеально подобрана для фестиваля. Она будто из моего прошлого, ведь я видел, как упала берлинская стена. Я помню как на ее обломках и в заброшенных зданиях стали проводить разного рода арт-выставки и концерты. Сейчас в Берлине все обновлено и таких мест почти не осталось. А здесь только начинает развиваться урбанистическая среда. Примечательно, что это место пока еще не имеет репутации.

Я много где работал: и в больших филармонических залах, куда приходит особенный контингент людей, и в клубах, где кипит ночная жизнь. Из личного опыта я знаю, что в дальнейшем этот ангар будет востребован для других проектов.