Такого движения на «Джазе в усадьбе Сандецкого» не было никогда. Все зрители до единого вставали со своих мест, чтобы начать танцевать латино, cамые пафосные красавицы, которые обычно ходят с бокалом вина и отстраненным выражением лица, отплясывали на танцполе — все это оказалось возможным благодаря певцу, танцору и актеру Мигелю Ангело и его группе Immigrants.
Мигель напрочь стер грань между импровизационной музыкой, театром и танцами. Казалось, что у него внутри атомная электростанция. Это было яркое театрализованное шоу, составленное из ритмов болеро и сальсы, оперного вокала и поп-музыки, латинского фолка, приправленного электронным саундом, и оригинальных авторских композиций на английском, португальском и испанском языках.
В интервью Enter Мигель Ангело рассказал, что общего у Казани и конкурса «Мисс Вселенная», почему он не стал делать карьеру в опере и почему никогда не мечтал о всемирной известности.
— Мигель, как вы узнали про наш фестиваль?
— Я был в Нью-Йорке, когда мне написал мой менеджер и сказал, что мэрия Казани ищет латиноамериканский музыкальный коллектив. Я ответил, что у нас с «Иммигрантами» всего две песни в этом стиле, а остальное — поп-музыка и оперные арии. Тогда меня спросили, могу ли я в принципе петь латиноамериканские песни. Само собой, могу! Несколько я сам написал, на остальных я просто вырос – мой папа всегда пел их маме.
— Папа профессионально занимался вокалом?
— Он был механиком и шеф-поваром. Но каждый раз, когда готовил на кухне, он пел арии из самых разных опер. А мама была балериной. Так что, когда в детстве меня спрашивали: «Кем ты хочешь стать, когда вырастешь?» я отвечал: «Я не собираюсь кем-то там становиться. Я — артист!». Музыка — это вся моя жизнь. Сколько себя помню, всегда хотел петь. При этом, никогда не мечтал о славе. Если известность придет сама — отлично. Но для меня быть на сцене — все равно, что дышать. И аплодисменты зрителей дороже всех денег на свете. Нет суммы, которая смогла бы мне их заменить.
— А где вы научились так танцевать?
— Я 13 лет занимался балетом в Венесуэле. И однажды пришел на кастинг, где искали вокалистов. Там меня спросили, умею ли я танцевать. Сами понимаете, если уж освоил балет, любой другой стиль дается до смешного легко. Так я и попал в мюзикл, который показывают на латиноамериканском аналоге Бродвея. Играл в Fame, «Вестсайдской истории», «Звуках музыки», «Поющих под дождем». А танцевать самбу у нас умеют вообще все.
— В мире осталось совсем мало стран, в которых вы не побывали с гастролями. А помните самую первую?
— Конечно. Это была Мексика, мы ездили туда с мюзиклом Fame. Я тогда полгода прожил в Мехико. Потом были Пуэрто-Рико, Доминикана, Венесуэла, Колумбия, Чили, Аргентина — там я жил три года. Потом переехал в Майами, потом в Нью-Йорк. Благодаря музыке я путешествую по миру уже 17 лет.
— А что это за удивительная история, как вас буквально с улицы взяли учиться в консерваторию?
— Я приехал на гастроли в Германию и решил остаться пожить там, потому что мой дедушка родом из Гамбурга. Но у меня внезапно закончились деньги. После первой паники в стиле: «Что же теперь делать?» я быстро сориентировался и пошел петь на площади перед знаменитым собором в Кельне. Многие музыканты неплохо на этом зарабатывают. И через пару дней ко мне подошел какой-то мужчина и сказал: «У тебя прекрасный голос! Тебе нужно учиться в консерватории». Оказалось, это был один из профессоров. Я подумал и согласился. Правда, у меня была только туристическая виза, поэтому целых четыре года мне давали частные полулегальные уроки.
— Случается, в консерваториях вокалистам портят голос. Преподаватели учат петь «правильно», но в итоге просто губят то, что досталось от природы. Как вам удалось этого избежать?
— Мне очень повезло с учителем. Он спросил, хочу ли я стать оперным певцом. Я ответил категорическим отказом. Да, я обожаю оперу, мне нравится исполнять арии, но делать карьеру на сцене классического театра у меня не было ни малейшего желания. Потому что я обожаю поп-музыку, а особенно миксовать ее с оперой. Тогда преподаватель сказал, что мне больше не нужно углубляться в изучение техники пения, нужно только работать над правильным дыханием и контролировать свой голос.
— Как вы с таким бешеным темпераментом жили среди холодных нордических немцев?
— А я их изменил. У меня всегда так. Вот перед поездкой в Россию все говорили: «Русские люди очень холодные, их не раскачать». Но я был уверен, что заставлю всех танцевать! Так и вышло. Более того, перед концертом в Казани мне сказали, что на джазовом фестивале в Усадьбе Сандецкого зрители никогда не танцуют. Но все до единого гостя отплясывали вместе с нами! И это происходит во всех городах, где мы выступаем.
— Откуда в вас столько энергии?
— Я всегда таким был. Плюс я ни разу в жизни не пробовал наркотики, не курю, крайне редко позволяю себе бокал вина. А энергией меня заряжают музыка и люди. Вот сегодня мы спали часа четыре, ужасно устали, поэтому перед концертом настраивались на спокойный ритм, совершенно не планировали отжигать по полной. Но когда увидели, как люди реагируют на нашу музыку, просто не смогли удержаться. Публика в Казани вообще восхитительная! Здесь такие красивые девушки! Я был в шоке. И это при том, что я родом из Венесуэлы. Там в принципе много красавиц, и еще больше съезжается на «Мисс Вселенную». Но здесь это просто что-то нереальное. Чтобы на одном концерте столько потрясающих женщин сразу? Все они спокойно могли бы прийти на кастинг в любое модельное агентство Европы или США, и с ними немедленно подписали бы контракт.
— Когда вы решили создать свой собственный коллектив?
— Три года назад. Я пишу песни лет с 20, но выступать сольно решил относительно недавно. У меня были знакомые музыканты и название для группы — «Иммигранты». Ведь мы все приехали кто откуда: Гватемала, Бермуды, Венесуэла, Коста-Рика. Но удивительно: никто не верит, что мы играем вместе совсем недавно. Билеты раскупают «на ура», а в фейсбуке постоянно пишут ребята, которые хотят стать участниками нашей группы. Я безумно счастлив. Это доказывает, что музыка — язык мира. Если она красива, не имеет значения, на каком языке исполняется песня. Вы все равно ее поймете. Музыка может соединить мое сердце с вашим. И моя душа будет говорить с вами.
— О чем вы бы хотели поговорить?
— О любви, дружбе, мире во всем мире. Мы живем в 21 веке, а в новостях по-прежнему рассказывают про теракты на Ближнем Востоке. Почему это происходит? Как такое вообще возможно? Людям давно пора объединиться и полюбить друг друга. Убивать-то зачем? Даже животные убивают себе подобных только чтобы выжить, а не на почве межвидовой ненависти. Когда уже мы станем не на словах, а на деле умнее животных? Мы же люди. Даже перед гастролями по России мне говорили: «Ой, куда ты собрался, там так опасно!». И что? Вот я здесь, даю интервью в Казани, стою в окружении потрясающе красивых девушек. Да я себе и представить такого не мог! А все почему? Любовь объединяет нас всех.
— Вы поете, танцуете, играете в мюзиклах, пишете песни. Осталось только в кино сняться для полного комплекта. Не планируете, случайно?
— Мечтаю об этом! Было бы здорово поработать с Базом Лурманом, Вуди Алленом, Тимом Бертоном — да столько прекрасных режиссеров! Я бы сыграл вообще любую роль, даже самую крошечную. Уверен, что я превратил бы ее в нечто запоминающееся.
— Над чем вы сейчас работаете?
— Записываю свой третий альбом, который будет полностью на английском. Это не так-то просто, ведь мой родной язык — испанский, второй язык — немецкий, а английский я учил уже постольку-поскольку. Поэтому альбом будет называться «Английский с акцентом». А еще пишу сценарий своего первого мюзикла. Мне помогает в этом замечательный режиссер Дэвид Дрейк.
Текст: Ольга Гоголадзе
Фото: Василий Иванов
все материалы
