26 апреля в здании бывшей мебельной фабрики на Тукая пройдет третья вечеринка цикла «Реверс» — совместной серии мероприятий «Изоленты» и «Гете-Института». В качестве хедлайнера выступит музыкант и медиахудожник Станислав Глазов с проектом PRCDRL. Enter поговорил с ним о концертах как репетициях, «жестком индустриальном месилове» и авторстве в работе с искусственным интеллектом.

— Вас можно сравнить с человеком эпохи Возрождения, потому что вы работаете с разными видами искусства: пишете музыку, создаете видеоарт и световые шоу, читаете курсы по визуальному программированию, до этого занимались кино. С чего все начиналось?

— С детства родители, друзья и родственники прочили меня в художники, а в юности я понял, что хочу заниматься музыкой. Но поскольку прошло много лет до того момента, как я реально начал ее писать, то все как-то само по себе и срослось. А разными художествами я продолжал заниматься, собственно, с самых ранних лет.

В какой-то момент я понял, что кино — совсем не мой стиль жизни: иногда оно требовало быть вовлеченным по четырнадцать-шестнадцать часов в день. Но в отличие от того, чем я сейчас занимаюсь, совсем не оставляло пауз. При этом возможности реализации себя как художника я там совсем не увидел, потому что создание фильма — это работа в большой команде, и в ней ты всегда воплощаешь замысел режиссера. Наверное, это не соответствовало моим амбициям.

Во время работы в кино я начал перестраивать то, как воспринимаю самого себя, параллельно занимаясь музыкой, и искать, как применить свой опыт и навыки в визуальном искусстве. Постепенно все привело к тому, что сейчас есть.

— Существует ли какая-то генеральная идея, которую можно проследить во всех этих направлениях? И связано ли название проекта PRCDRL с процедурным программированием?

— Я бы сказал так: генеральная идея сейчас, скорее, устаканивается. Я бы назвал 2019-й периодом, когда я все переосмысливаю.

По поводу связи названия проекта с процедурным программированием — это действительно так. Есть, например, известный техно-музыкант Function, и я бы сказал, что Function и PRCDRL в смысле названий — это синонимы. Я воспринимал себя как некую функцию, которая фильтрует поток, приходящий свыше, и выдает какой-то результат. Сейчас мне хочется двигаться в сторону нарративного искусства с более осмысленным посылом, и на фоне этого рождаются различные проекты. В прошлый уикенд, например, была презентация нового лайва Gesprochen, в котором речь идет уже о тексте. Там два вокалиста, и видеоряд к проекту будет базироваться на видеосъемках с меньшим количеством генератива и абстрактной графики. Музыка Gesprochen, соответственно, тоже менее абстрактная. Название проекта с немецкого переводится как «высказанное».

— Какую природу имеют звуки в вашей музыке — в концептуальном и техническом плане?

— Я предельно далек от использования field recordings («полевые записи» — записи природных и урбанистических звуков, созданные за пределами студии, — прим. Enter) и довольно давно отмел идею работать таким способом. Я использую много разных синтезаторов, поскольку у меня большая модулярная система, плюс к этому еще есть более традиционные синты, например, Korg Mono/Poly, Roland Juno или Dave Smith Evolver. Я, скорее, сторонник атональной музыки, мелодии — это не совсем мое. Я вдохновляюсь индустриальной музыкой и rhythmic noise. Один из моих самых любимых электронных проектов — Emptyset. Я не копирую их саунд, но однажды он очень вдохновил меня на поиски и эксперименты. Мне близок именно шумовой подход и извлечение сложного, или комплексного (колебание, характеризующееся наличием более чем одной частоты, — прим. Enter) звука на основе не-мелодических и непростых ходов.

— Есть ли в вашей музыке место для репетиции? Или PRCDRL в большей степени про импровизацию?

— Все зависит от проекта. То, что я играю сейчас — наполовину импровизационный лайв, он носит гибридный характер: я использую достаточно много Ableton Live, который пропущен через модулярную систему. После длительных экспериментов с чистой импровизацией я пришел к тому, что мне важнее делать предсказуемый звук, имеющий собственную фактуру и лицо, хотя, конечно, клево угорать на площадке от собственной возможности генерить какой-то саунд живьем. У меня сформировался собственный pipeline (процесс разработки, программный конвейер, — прим. Enter) или подход к тому, как это можно делать, поэтому большого количества репетиций не требуется. Естественно, каждое выступление приносит определенное откровение и опыт и является репетицией для последующего. Иногда я спонтанно джемлю в студии — играю час-другой. Но когда работаю с кем-то в компании, репетиция необходима. Опять же, перед предыдущим выступлением Gesprochen в Москве мы несколько дней репетировали в студии у друзей для того, чтобы отработать какие-то ходы — например, работу живого голоса, потому что пока для меня это сложно.

— Ваш подход к музыке меняется в зависимости от того, где вы находитесь? В частности, повлиял ли переезд Берлин на ваш звук?

— Да, я радикально изменил звук и подход. Так исторически сложилось, что после переезда я оказался в некотором смысле в вакууме: если в Москве у меня была своя промо-группа и какое-то движение вокруг нее, и я так или иначе находился в плену некоего московского саунда, то в Берлине у меня появилась возможность чистого поиска, не привязанного ни к чему. Плюс, наверное, сыграла роль наслушанность, которая возникает, когда ходишь на большое количество разноплановых ивентов и расширяешь свой кругозор — в этом отношении Берлин, конечно, предоставляет лучшие условия в мире.

Я думаю, что ценность этого города не в вечеринках и вседозволенности, и даже не в свободе, которая мне, конечно, очень импонирует, а в возможностях для музыканта. В Москве или даже в Петербурге, где уровень рейв-культуры получше, все равно существуют сложности из-за того, что артистов нужно откуда-то везти. В Берлине же живет куча авторов или просто играет за гораздо меньшие деньги, постоянно действует ротация, и это очень воспитывает.

Плюс, когда в гости приходят разные музыканты, а ты ходишь к ним и получаешь фидбэк, это очень помогает развиваться. Я должен сказать, что в Берлине мой звук окончательно сформировался, но далеко не сразу — с тех пор прошло довольно много времени.

— Вы начали говорить о своей промо-группе в Москве. Можете подробнее рассказать об этом?

— Вначале это носило характер более чем спонтанный, но со временем домашние вечеринки переехали в небольшие локации, а последнюю я делал в Arma17, еще старой. После этого я уехал в Берлин. Мы приглашали много локальных музыкантов, предпринимали попытки делать какие-то недорогие привозы. Хочу сказать, недорого — не всегда означает некачественно, просто иногда артисты находятся в стороне от мейнстрима по тем или иным причинам. Первый привоз, который мы сделали, был DADUB, который только-только начал подниматься на лейбле Stroboscopic Artefacts. Попытка подготовить свой liveact к этой пати на меня произвела неизгладимое впечатление — я глубоко врубился в даб-техно, а потом мне пришлось очень долго от него в своей музыке избавляться (смеется, — прим. Enter). А на последней вечеринке на Arma вообще было десять приглашенных артистов. Не все из них были теми, кого я хотел привезти, потому что процесс организации связан с переговорами с Arma, бюджетом и кучей других тонкостей, но лайнап получился хороший.

— При создании визуального материала вы применяете генеративный дизайн, в котором часть процессов делегируется компьютерным технологиям. Насколько в этом случае уместно ставить вопрос об авторстве?

— Я думаю, что с авторством все в порядке, поскольку машина ничего не генерит сама. Весь генератив заключается в том, что ты не создаешь анимацию на 100% руками, а привязываешь события, происходящие в визуальном материале, к интерактивным событиям, приходящим из музыки — типа ударов бочки.

Даже в работе с нейронными сетями, где, казалось бы, графика реально создается искусственным интеллектом, авторство остается за человеком, который всю эту систему пасет. То, что будет выдавать эта сеть, на 90% зависит от селекции картинок, которую автор скормил ей на обучении, и того, как он ее взломал. Одна и та же система, если человек не использует готовый пресет, произведет радикально разные результаты в руках разных авторов. Генеративный дизайн скорее является автоматизацией или возможностью интерактива, чем делегированием машине креативных полномочий.

— Как происходит взаимодействие между аудио и видео на ваших лайвах? Поскольку вы уходите от ритма, то не можете использовать его как связующее звено между звуком и визуальной частью.

— Нет-нет, про ритм я этого не говорил, с ним все в порядке. Я люблю танцевальную музыку, люблю, когда валит быстро и жестко. Действительно гораздо сложнее придумывать аудиовизуальные взаимодействия для эмбиента, потому что финальному зрителю, конечно, будет непросто отследить взаимосвязь между видеорядом и звуком, если нет каких-то четких акцентов. Это совершенно логично и естественно. Я делал не так много эмбиентных выступлений, в которых был видеоряд, поэтому в основном использую традиционный подход, когда берутся миди-ноты конкретных музыкальных событий — типа ударных — и ими определяются какие-то действия в видеоряде.

В том случае, когда я делаю визуальный ряд для кого-то, бывает сложнее репетировать и до чего-то договориться, поэтому зачастую приходится использовать просто анализ звука. Но с собой договориться гораздо проще, поэтому я беру чистые данные и работаю с ними.

Что касается непосредственно самого лайва, то тут, как говорил Пелевин, понимание приходит с опытом. Чем больше играешь, тем интуитивнее это делаешь, и в какой-то момент начинаешь спокойно себя чувствовать и перестаешь париться о том, что происходит в системе. Это вопрос опыта, а также настроения, которое создается во время мероприятия.

— Вы говорили о том, что вам нравится танцевальная музыка, но при этом играете вещи гораздо более сложные для танцев в общепринятом понимании этого слова.

— Мне хочется, чтобы люди танцевали, у меня нет цели нагнать «умняка», заставив всех сидеть с мрачными лицами. Конечно, бывают фестивальные ивенты, которые нацелены на сидячее прослушивание, в них тоже есть своя прелесть. Но я еще не наигрался в рейвы настолько, чтобы перейти полностью на сторону «умняка», и мне нравится заставлять людей танцевать более сложным саундом.

У того же Emptyset я наблюдал ситуации, когда первые минут десять танцпол просто врубался, что за трэш происходит, а потом вдруг начиналось неистовое веселье. Люди просто вникали в этот звук, более сложный, чем, например, у Chris Liebing. Тем не менее, я ощущаю необходимость флоу и единения с публикой. Мне нравится, когда люди танцуют.

— Если я правильно понимаю, вы не практикуете «альбомный» формат релизов. Вместо этого у вас на SoundCloud можно найти десятки пронумерованных подкастов. Интересно, в каких еще форматах может жить музыка, подобная вашей?

— На самом деле лайвы, которые я сейчас играю, созданы на основании треков. В каждом исполнении живьем они звучат, с одной стороны, по-особенному, с другой же, прослеживается, что это конкретная вещь. Я не против релизов — наоборот, очень даже за, но мне не хочется издаваться на непонятных цифровых носителях ноунейм-лейблов. Сейчас я не тороплю коней и просто хочу немного подождать. Достойный материал должен быть издан в достойном месте.

Другой вопрос, конечно, в том, как издаваться. К примеру, если произведение задумано как аудиовизуальное — на виниле такое невозможно издать просто технически. Готового и открытого решения нет. Возможно, релиз может сочетаться с онлайн-форматом или с чем-то еще — не знаю, что сейчас к этому максимально подходит. Это пока нерешенный вопрос, актуальный, правда, не для всех моих работ, а только ряда композиций.

— Композитор Джон Кейдж говорил: «Многие собирают музыку, которая им нравится, и окружают себя ею. Я делаю наоборот: я не держу музыки рядом, у меня есть шум». А вы слушаете музыку в свободное от ее создания время? Какая она?

— Я слушаю достаточно много музыки, обязательно делаю это дома, на хорошем звуке, хотя у меня пропало желание заниматься этим 24/7, как в юности. Иногда могу целый день просидеть в тишине. В основном я использую SoundCloud, подписываюсь на интересующие меня подкасты. Но я не диджей, поэтому у меня нет необходимости плотно отслеживать новое. В последнее время слушаю много эмбиента или пост-индастриала гораздо больше, чем техно. Раньше это часто были Einstürzende Neubauten и все их сайд-проекты, еще Coil. Плюс много эмбиент-подкастов. Все это можно посмотреть в моих подписках на SoundCloud.

— За кем вы еще следите?

— Я подписан на огромное количество художников. Есть такой проект — Denial of Service, английский чувак, который долгое время меня инспирировал тем, как обрабатывает генеративными эффектами живое видео. Увиденное у него натолкнуло меня в прошлом году на эксперименты со съемочным видеоматериалом, который при помощи генеративной обработки доводится до определенного уровня абстракции, но все равно остается кинематографичным. Это тот подход, который мне сейчас наиболее близок. Тот же Emptyset делает крутейший видеоряд. В то же время я не трачу время в поисках каких-то референсов — они сами откуда-то валятся.

— Чего ждать на вашем предстоящем казанском выступлении?

— Это будет жесткое индустриальное месилово!

Фото: partyflock.nl, polymus.ru