10 декабря в рамках Зимнего книжного фестиваля на лекционной площадке выступит научный журналист и молекулярный биолог Ирина Якутенко. Заведующий отделом естественных наук журнала «Вокруг Света» и автор книги «Воля и самоконтроль: как гены и мозг мешают нам бороться с соблазнами» расскажет о силе воли с генетической точки зрения и о том, почему одни запросто отказываются от искушений, а другие не могут им противостоять.
Enter поговорил с Ириной о том, как в России развита научная журналистика, зачем обычному человеку знакомиться с научпопом и что читать тем, кто слышал о биологии и химии только из краткого курса школьной программы.
— Вы выросли в типичной советской интеллигентской семье: отец — физик, мать — инженер. Только ли это способствовало тому, что вы стали заниматься наукой?
— Да, во многом это способствовало моему выбору: большинство взрослых, которых я знала, были учеными или технарями. Наверное, где-то в подкорке отложилось, что это единственный и самый очевидный путь развития. К тому же дома было много книг, в том числе научно-популярных, что тоже повлияло на выбор профессии. Все школьные годы мне прочили журфак: я ездила на литературные олимпиады и вроде бы неплохо писала сочинения. Но я точно знала, что не хочу туда или на любое другое гуманитарное направление. При этом физиком-математиком я себя не видела, хотя наука мне была интересна. Так возник биологический факультет МГУ — и это был на редкость удачный выбор. Биологическое образование дает необходимые знания о самом важном, что окружает нас в повседневной жизни, и прививает правильный образ мыслей и логику рассуждений обо всем. А это не помешает никому: ни физикам, ни лирикам. В итоге я все равно пришла к журналистике, но благодаря образованию мне сразу было о чем писать.
— В какой момент вы поняли, что писать о науке интереснее, чем заниматься ей?
— Я начала работать в лаборатории со второго курса, но у меня все время было ощущение, что это не мое. Наука предполагает, что ты знаешь очень много всего о какой-нибудь маленькой вещи и занимаешься тем, что все глубже и глубже вникаешь в детали. Мне такая деятельность по характеру не очень подходит. Но я не сдавалась и уехала работать в Португалию: все же в Европе условия для занятий наукой намного лучше. Там стало окончательно ясно, что дело не в условиях, а в том, что мне просто не хочется этим заниматься. Я вернулась в Россию, понимая, что у меня нет профессии, и очень вовремя вспомнила, что умею писать тексты. Мне страшно повезло, я попала в «Ленту.ру», которую тогда возглавляла Галина Тимченко. Примерно через неделю после начала работы я стала писать тексты для научного отдела, и так там и осталась.
Книга Ирины Якутенко «Воля и самоконтроль: как гены и мозг мешают нам бороться с соблазнами», издательство «Альпина нон-фикшн», 2018
— Что люди получают от прочтения научных статей в бытовом плане?
— Это очень хороший вопрос, в последнее время на эту тему возникает много дискуссий, мол, а нужно ли вообще писать о науке. На мой взгляд, есть веская причина, почему научная журналистика нужна — не считая того, что научным журналистам просто нравится заниматься этим. Количество знаний сегодня растет в геометрической прогрессии, школьные и даже вузовские программы не успевают за этими колоссальными темпами: программы нужно разработать, апробировать, соотнести с другими предметами — это все требует времени. В итоге люди, которые сегодня заканчивают вузы, знают то, что было новым 30-40 лет назад. При этом сегодня, чтобы принимать грамотные решения в жизни, как никогда необходимы актуальные знания, особенно сегодня. Поэтому научпоп помимо развлекательной выполняет еще и образовательную функцию. Понятно, что он не может заменить комплексную школьную программу, которая дает базу и систему, но научпоп позволяет людям оставаться включенными в этот мир. Например, вряд ли во всех школах детям расскажут о ГМО, нейросетях или гравитационных волнах. Научпоп в веселой форме позволяет апгрейдить свои знания.
— Одна из целей научпопа — опровергнуть доводы лженауки, которая предлагает простые объяснения сложных явлений. Как можно избегать лженауки в повседневности?
— Лженаука и шарлатанство очень распространены, так как предлагают простые решения насущных проблем. Когда у человека начинается, скажем, простуда, он не может воспользоваться школьными знаниями: во-первых, они большей частью давно выветрились, а во-вторых, школьная программа оторвана от повседневной жизни, она очень абстрактна и академична. Что делать человеку с простудой, ведь ему плохо? Он приходит в аптеку и просит фармацевта дать лекарство.Тот не говорит ему, что от простуды лекарств нет, она сама собой проходит за несколько дней. Вместо этого он сразу называет десять препаратов, забывая сказать, что ни для одного из них не существует достоверных исследований, которые бы доказывали, что препарат эффективен.
— В аптеках еще часто предлагают гомеопатию. Насколько я понимаю, ученые считают, что она неэффективна.
— Не существует исследований с хорошим дизайном — то есть таких, к которым нельзя придраться по корректности проведения экспериментов, в которых было бы показано, что по эффективности гомеопатические средства отличаются от плацебо. Но любовь к гомеопатии победить сложно, потому что она предлагает простые решения сложных проблем. Попробуй разберись, как действует настоящее лекарство, и почему оно может не помочь. А с сахарными шариками все просто, не надо думать. Все шарлатанские методы основаны на простых и быстрых способах решать проблемы в то время, как наука обычно никогда не предлагает стопроцентный результат. И тут есть опасный парадокс: наука настолько хорошо работает, что мы не представляем, как бывает, когда она не работает. Возьмите, например, активизировавшееся движение антипрививочников: вакцины работают так хорошо, что люди забыли, что это такое — больные, искалеченные, умирающие дети, дети-инвалиды после полиомиелита на колясках. Когда весь этот кошмар перед глазами, вопросов, где больше риска: в редчайших осложнениях или в очень вероятной гибели младенца, скажем, от скарлатины, как-то не возникает.
— Как вы пришли к тому, что пора написать свою книгу?
— Это, наверное, один из обязательных этапов в жизни каждого журналиста: рано или поздно все мы задумываемся о книге. Изначально я планировала написать книгу на другую тему, вопрос о силе воли был одной из подтем. Я начала собирать информацию, но процесс застопорился. Я встретилась с Асей Казанцевой (научный журналист, популяризатор, автор книг «Кто бы мог подумать! Как мозг заставляет нас делать глупости» и «В интернете кто-то неправ!», — прим. Enter), которая к тому времени уже написала свою первую книгу. Мы пили кофе, я жаловалась ей на жизнь и рассказывала, что не представляю, как работать с таким объемом информации, если даже про силу воли уже набирается на толстенную книгу. Ася выслушала меня и заметила, что, кажется, сила воли мне намного интереснее, чем остальные запланированные подтемы. И мне вдруг стало очевидно, что она совершенно права. Эта история наглядно демонстрирует, как важно бывает вовремя поговорить с умным человеком.
— Так почему одни с легкостью отказываются от соблазнов? Неужели во всем виновата генетика и невозможность сопротивляться искушениям заложена в нас изначально?
— Говорить, что во всем виноваты только гены ни в коем случае нельзя. Второй важнейший фактор — среда. Это два главных скульптора, которые формируют нашу личность. Но генетический вклад в способность проявлять силу воли достаточно велик и люди, которым «не повезло» с генами оказываются более импульсивными, склонными поддаваться на сиюминутные эмоциональные реакции. Я вижу торт и в голове немедленно загорается гигантское «хочу!». Кто-то может сдержать это желание и забыть о десерте через минуту, а у кого-то это «хочу» выражено настолько сильно, что подавить его разумными рассуждениями невозможно. Тем, у кого эмоциональное «хочу» выражено очень ярко, сложно не поддаваться соблазнам, и как раз яркость этого желания во многом обусловлена генетикой. Это не означает, что обладатели «неудачных» генов обречены спиться, удариться в игровую зависимость или весить 140 килограммов. Просто им тяжелее, чем другим, удерживаться от соблазнов. В моей книге подробно рассказано, что и как «ломается» у таких людей, и как же им все-таки придерживаться глобальных жизненных планов, не распыляясь на многочисленные искушения.
— То есть ее сразу можно применять как руководство к действию?
— Книга разбита на шесть глав, в каждой из которых разбираются те или иные «внутренние» причины слабоволия. Последняя, шестая глава, целиком состоит из советов, что делать тем, у кого есть те или иные нарушения самоконтроля. Если всю книгу читать не хочется, можно сразу открыть эту главу и сосредоточиться на ней: там коротко излагается содержание предыдущих глав и даются рекомендации, что делать, если у вас «барахлит» тот или иной аспект самоконтроля.
— а в принципе, Какие научно-популярные темы больше всего волнуют аудиторию?
— Люди больше интересуются темами, которые потенциально окажут влияние на их повседневную жизнь. Именно поэтому самый любимый журналистами и так же ненавидимый учеными вопрос «Как это исследование повлияет на жизнь людей». Но ничего не поделаешь, людей закономерно больше волнует то, что касается именно их, а не красивые абстракции. Так что книги и лекции о любви, сексе, отношениях, повышении эффективности работы мозга и так далее традиционно пользуются спросом.
— Однажды [в интервью «Лениздат»] Ася Казанцева сказала, что сейчас «издать научно-популярную книжку невероятно легко». Получается, на рынке научной литературы совсем нет конкуренции?
— Если у человека есть имя и репутация, то да, думаю, любое издательство, которое не прочь издавать научно-популярную литературу, будет готово с ним работать. Тусовка научных журналистов пока еще не очень большая, так что более или менее известных людей все издатели знают, да и в целом потенциальных авторов пока не так много. С одной стороны, это облегчает задачу получить контракт на книгу. Но с другой, если расслабиться и писать абы как, это моментально становится известно, и репутацию потом придется долго восстанавливать.
— Что сейчас происходит в научной журналистике в России?
— Еще несколько лет назад, в «жирные годы» каждое приличное российское издание могло позволить себе держать в штате научного журналиста, и большинство людей работали на ставке. На Западе такого давно нет. Там большинство научных журналистов — фрилансеры. Их готовят в университетах, эта отрасль существует много лет и конкуренция страшная. В России мы постепенно приходим к тому же: стало меньше денег, меньше ставок и одновременно больше людей, пишущих о науке. Но пока отношения в научпоп-тусовке более или менее дружеские, убийственной конкуренции нет. Хотя в последнее время участились всевозможные скандалы, но это даже хорошо: такая ситуация указывает, что популяризаторство превращается из любительского занятия в настоящую профессиональную отрасль со своими дрязгами и группировками. Идеальные условия для начинающих научных журналистов.
— К вопросу о научпопе: с чего стоило бы начать знакомство с ним?
— Есть замечательный сайт «Элементы», в книжном разделе которого много книг с кратким описанием и небольшими ознакомительными отрывками. Этот сайт делают ученые, популяризаторы и научные журналисты, так что его рекомендациям можно верить.
10 декабря в 13:30 Ирина Якутенко выступит в «Смене» при поддержке издательства «Альпина нон-фикшн» и просветительского фонда «Эволюция».
Фото: Предоставлены Ириной Якутенко
все материалы
