С 30 июля по 5 августа в Свияжске прошел второй международный фестиваль дебютного кино «Рудник», в рамках которого показали картину немецкого режиссера и фотографа Ильи Сталь «Бетонные джунгли». Фильм рассказывает о жизни подростков в Йоханнесбурге — городе, входящем в десятку мирового индекса преступности. Enter поговорил с Ильей об урбанизме ЮАР, рамках в искусстве и перспективах российского документального кино.

---

Африканский урбанизм и криминал

Впервые в ЮАР я оказался двадцать лет назад, когда приехал учиться в Кейптаун. Это необычное ощущение — чувствовать себя ограниченным в свободе: на каждом шагу новые стены и преграды, очень глубокое социальное расслоение. Все и всюду тебе говорят: «Это опасно, не ходи туда, сиди дома, закрывай дверь на ключ». Конечно, все меняется, когда уже поживешь в городе какое-то время. Дело лишь в самоограничении. Да, это другой мир, но у тебя есть шанс исследовать все его стороны: бродить по улицам, общаясь с людьми и фиксируя реальность. Это чистое вдохновение — чувствовать себя свободным везде, где бы ты ни находился.

Несколько лет спустя я приехал в Йоханнесбург, чтобы снимать фильм. Этот город не похож на Кейптаун: там больше криминальных районов, воровства. Шокировало ли это? Да нет, человек быстро адаптируется к самым удивительным вещам. Можно привыкнуть даже к тому, что каждые пару месяцев преступники будут взламывать твою машину. В какой-то момент это перестает волновать. И хоть нам и говорили, что Хилброу (криминальный центр Йоханнесбурга — прим. Enter) — это ад и ночной кошмар, но пока мы работали над фильмом и исследовали район, мы не встречались с реальным криминалом. В других районах, конечно, были всякие истории с оружием и грабежом.

Жизнь в Йоханнесбурге, его архитектура и все, что происходило там после апартеида (официальная политика расовой сегрегации, проводившаяся в ЮАР 1948 по 1994 год — прим. Enter), вдохновляет невероятно. В это время в центре города жили только белые, но после 1994-го они начали мигрировать на окраины, а коренные африканцы захватили Хилброу и другие центральные районы. Фактически сюда эмигрировали люди со всей Африки, и это полностью изменило город. Произошло смешение самых разных африканских культур и наций; это столкновение образовало невероятную энергию. Центр Йоханнесбурга застроен высотными резиденциями американского типа, многие из которых сейчас заброшены. Этот город настоящий, он не похож ни на один жилой квартал или пригород, который я видел раньше. Я оказался в месте, которое всегда искал.

«Прикосновение Бетона»

«Бетонные джунгли» или Touching Concrete (оригинальное название картины переводится как «Прикосновение Бетона» — прим. Enter) — это фильм о городе и существовании человека в нем. В начале проекта было много мыслей о том, как все это подать: сделать серию об архитектуре или о людях и так далее. В итоге я просто отправился в Хилброу и попытался разобраться во влиянии человека на город и города на человека. Получилось путешествие сквозь городские пространства, с определенными героями и их взглядом на мир.

Лучший способ узнать город — это общаться с местными жителями. В Хилброу я встретил двух парней пятнадцати и шестнадцати лет. Меня поразил их драйв, и я просто начал следовать за ними по городу: мы забирались в заброшенные здания, смотрели на город с крыш высоток, гуляли по ночным улицам. Мы были повсюду. А с одним из героев я познакомился за два года до съемок и пообещал ему вернуться.

Видимо, когда я приехал снова, он понял, что может мне доверять. Вообще, вопрос доверия в Йоханнесбурге — очень сложная тема: местные привыкли опасаться друг друга, но мы стали друзьями.

В Хилброу, несмотря огромное количество полиции и жесткие законы, подростки постоянно пытаются нарушать правила. Дети здесь танцуют перед встречными машинами, останавливая движение на дорогах, или соревнуются в танцах на краю крыши высотки… Это невероятный драйв и крутой исключительно африканский способ самовыражения.

Мне нравится оригинальное название фильма, ведь есть множество способов прочитать его. Для меня оно прежде всего о чувствах: мне нравится фиксировать то, что мы ощущаем, находясь в городе, когда касаемся асфальта, бежим по ночной улице или танцуем с друзьями, взаимодействуя с поверхностями и текстурами.

Трейлер фильма «Бетонные джунгли», реж. Илья Сталь, 2018 год

Творческая свобода и «Догма 95»

В документалистике важна интуиция (как было с моим фильмом), а еще честность по отношению к людям, чьи истории ты рассказываешь. Не знаю, можно ли назвать это концепцией, но думаю, люди хотят видеть на экране чистые эмоции и творческую свободу. Режиссер должен найти и прочувствовать точку комфорта в каждом собственном проекте. Поэтому для каждого художника принципы работы и пути их реализации — это личная история. Мы выбегали на улицу, захватив камеру, и фиксировали абсолютно все происходящее. И у нас получилось.

Всем документалистам нужны правила, и это не обязательно должна быть «Догма 95» (правила съемки документального кино, утвержденные Ларсом фон Триером в 1995 году — прим. Enter). Надо искать свой путь в творчестве и собственные правила, и иногда самому же их нарушать. При этом какие-то рамки все равно нужны, иначе ты теряешься в творчестве. Главное правило для меня — это просто сохранять аутентичность.

Если вы хотите нарушать правила, делать что-то уникальное, всегда будут люди, которые поначалу не поймут вас. Документальное кино не должно нравиться всем. Да и вообще не существует такого фильма, который был бы по душе всем без исключения. Но есть множество разных способов понимать фильмы, не только следя за сюжетом, но и изучая какие-то технические детали, особенности съемки, постановки кадра и так далее.

Новое фестивальное законодательство и интерес к документалистике

Мое мнение касательно нового закона о фестивальном кино в России таково: люди должны сами решать, что им смотреть, а что нет. При этом фильмы тоже нужно фильтровать от пропаганды или вещей, которые оскорбляют или дискриминируют людей по какому-либо признаку.

Если художник стремится к определенной свободе в искусстве, законы не имеют смысла, потому что, на мой взгляд, свобода внутри. Есть тысячи историй,

которые лежат на поверхности: например, я слышал о психиатрической тюрьме на этом острове — об этом было бы крайне интересно рассказать. С другой стороны, на подобной истории трудно заработать, а потому режиссерам нужна поддержка. Они проделывают колоссальную работу и серьезны в своих намерениях, потому что снимать документальное кино — это совсем не одно и то же, что создавать забавные фейковые новости.

В Европе есть несколько крупных документальных фестивалей. Один из директоров рассказывал мне, что именно массовые мероприятия рождают интерес к такому кино. На них приходят тысячи людей. Как минимум потому, что им нравится встречаться во имя получения совместного опыта, обсуждать фильмы и генерировать идеи. Сегодня в Европе гораздо больше документалистики, чем двадцать лет назад, и мне кажется, что это заслуга фестивалей.