В 2021 году российские комики невольно оказались участниками самых громких инфоповодов. К юмору на телевидении и YouTube приковано как никогда много внимания — причем не только со стороны поклонников жанра.

Чтобы обсудить последние события, мы взяли интервью у Томаса Гайсанова — продюсера Medium Quallity Group, сооснователя сценарного агентства Comic Sans Writers и спикера образовательной медиаплатформы D — DLINE. Он рассказал нам, из-за чего скрывает свое лицо, как на работу комиков влияет политическая повестка и почему в женском стендапе по-прежнему много сексизма.

— В интернете практически нет твоих фотографий, а во всех шоу ты остаешься в тени или за кадром. Расскажи, почему ты не хочешь показывать свое лицо?

— Несмотря на то, что я скорее отношусь к поколению X, в душе я абсолютный зумер, а мы, зумеры, очень ценим приватность. Ну а если серьезно, то для меня это в первую очередь свобода делать что хочешь, выкидывать всякое, ошибаться.

— При этом ты выступаешь с лекциями в городах России и преподаешь в МГУ — то есть ты все же достаточно публичный человек?

— Кто-то увидит в этом конфликт и несовместимость, а я вижу контраст. Да, моих фото нет в интернете, но если хочется — можно прийти на лекцию, посмотреть на меня и к тому же получить полезную информацию.

— В твоем окружении есть примеры, когда люди страдают от своей популярности?

— Конечно, я ведь дружу с комиками и известными артистами. Это порой сильно влияет на твою жизнь: ты не можешь спокойно посидеть в кафе или прогуляться по улице.

— Ты часто сам ведешь шоу, которые продюсируешь. Не проще ли в таком случае остаться за кадром?

— Мне пока комфортно быть просто голосом. В «Историях на ночь» я выступаю закадровым соведущим, помогаю Жене [Чебаткову] и Рассулу [Чабдарову]. А проект «Утоми» я делаю исключительно чтобы общаться с интересными людьми. Это приватные беседы, в которых я спрашиваю только о том, что хочу узнать сам и в чем хочу разобраться.

— Один из последних проектов, в которых ты выступил продюсером, — шоу «Правда и Боль». Как вышло, что этот и многие другие проекты на канале Labelsmart построены в большей степени на рефлексии и психологии, чем на юморе?

— Юмор — это привлекательная упаковка, которую иногда можно наполнить чем-то важным. Labelsmart вообще начинался с образовательных шоу: Segozavtra, «Истории на ночь» и «Культурного кода». Раньше мне казалось, что нужно заниматься обычным интеллектуальным просвещением, целиться в мозги. Потом стало понятно, что духовное, ментальное, психологическое [просвещение] важнее, — и я стал делать больше проектов в этом направлении. Cложно привести в порядок мозги, когда в душе у тебя сумрак и хаос.

Вот шоу «Папа, закрой дверь» с Михаилом и Соней Шацами тоже о проговаривании наболевших моментов. Такие проекты с самого начала органично вписывались в канал. У него [канала] и комьюнити такое сложилось — которое [выступает] за душевные вопросы, за то, чтобы знать, что мы не одиноки и вокруг не только безумие.

— А что сложнее придумать с точки зрения продюсера — условный мейнстримный «ЧБД» или «Историю на ночь»?

— Мне кажется, оба формата очень простые. И там и там все держится на ведущих. Из действительно сложного, что мы пытались делать, — «Who is мы?». У него формат и содержание сложнее: это документально-художественное кино со множеством вставок и отсылок. Общий замысел шоу заложен в экзистенциальном названии. Россия — страна без идеологии, и мы пытаемся понять, какая может подойти, через разные измы: анархизм, капитализм и так далее. Ударение в названии плавает в зависимости от вашего восприятия.

— Почему комики стали выходить за рамки юмористических шоу?

— Так проявляется довольно клишированная история о том, что комики — это грустные, глубоко рефлексирующие люди. Когда комики собираются вместе, их общение редко выглядит как прикол на приколе. Чаще это что-то цепляющее за сердце, но с юмором и деконструкцией [ситуации]. Благодаря дружбе с комиками я во всем вижу смешное, даже если оно не должно вызывать смех.

— Этих людей формирует какая-то похожая среда?

— Разве что травмирующая. Однажды мы ехали, вроде бы, с Артемом Винокуром (стендап-комик, участник проекта Labelcom — прим. Enter), и пытались вспомнить абсолютно ментально здоровых комиков: у кого благополучное детство, обеспеченные родители, все в жизни было гладко. И не вспомнили никого. То есть в стендап приходят потрепанные жизнью люди. И если человек стремится к признанию, хочет собирать толпы на выступлениях — с ним очевидно что-то не так. Просто он направил [свою потребность] в созидательное и светлое русло.

— Планируешь ли ты делать более развлекательные, мейнстримные проекты?

— На следующий год я как раз запланировал три, как мне кажется, довольно любопытных шоу. Одно в познавательно-развлекательном направлении, другое — в развлекательно-благотворительном, третье основано на переосмыслении устройства мейнстрима. Первые два мы делаем в союзе с Лукой Хиникадзе, с которым организовали сценарное агентство Comic Sans.

— Для кого Comic Sans пишет сценарии? Стоит ли ждать кино?

— Для кино рановато. Пока пишем для крупных компаний, маленьких блогеров и так далее. Мы открыты для всех. Среди комиков есть много пишущих авторов, и таким образом мы подкидываем им работенку. Оказалось, это нужно и интересно обеим сторонам.

Comic Sans — стратегическая история. Пока российский стендап во многом повторяет американский путь, а значит, скоро комики двинутся в кино в качестве сценаристов, режиссеров и актеров. Так было с Адамом Сендлером, Вуди Алленом, Луи Си Кеем и много кем еще. И мы решили немного это ускорить, предоставляя для комиков различный сценарный опыт.

— Разве у кино и стендапа есть общее?

— Да, конечно. И в том и в другом очень важен эмоциональный ритм. Когда ты долго и честно занимаешься стендапом, начинаешь остро чувствовать его и на экране, и в жизни. К тому же задача стендап-артиста — попасть в самое сердце, поэтому он и с текстом работает на другом уровне. А если комик еще и стиляга, у него точно получится работать в индустрии кино.

— Почему сейчас в России больше юмористических программ, чем когда бы то ни было?

— Видимо, потому что от реальности надо отвлекаться. О ней страшно думать, и это, на самом деле, плохо. В одном интервью я уже говорил об этом: комики работают на режим не хуже полиции. Мы отвлекали народ от проблем, и благодаря нам что выросло, то выросло. Нам это тоже не на руку: если [противостояние] перейдет в более жесткие формы, индустрия развлечений может отхватить первой.

— В интервью «Медузе» (власти России признали это медиа «иностранным агентом», — прим. Enter) ты делился сомнениями, что государство станет всерьез наезжать на юмористов…

— Я пытался послать сигнал. К сожалению, не сработало.

— За девять месяцев с тех пор Идрака Мирзализаде выгнали из страны, закрыли шоу «Игра» на ТНТ, отменяют концерты. Понимаешь ли ты, из-за чего так происходит?

— Индустрия развлечений до сих пор не подконтрольна государству. Может, кого-то напрягают свободы этого сословия. Но государственный стендап со стандартами и акцизами невозможен.

Многие комики сами хороши. Они очень инфантильно воспринимают устройство российского общества и государства. Особенно те, что кричат: «Мы можем говорить все, что хотим!» Да, можете, но по той же логике люди могут сделать за ваши слова что угодно. Иллюзия свободы стала рассыпаться, в России много разных социальных групп, готовых к радикальным действиям. Мне кажется, мы не враги государству, мы нужны ему — но контролируемыми.

— Как это отражается на артистах?

— Внутри стендап-комьюнити мрачноватые настроения. Но юмор должен адаптироваться.

— Каким образом?

— Попытаться уловить сигналы от государства — что можно делать и что нельзя. Пока никто не понимает, где проходят границы, правила постоянно меняются. Это печально, потому что комики вообще ни хрена не политологи и не экстрасенсы. Им нужно говорить напрямую. Политические интриги и игры башен для комиков — из другого мира. Они просто расстраиваются.

— Почему новой мишенью стал Руслан Белый? Его концерты действительно отменяют по политическим причинам?

— К сожалению, официальных заявлений от МВД и других структур не было. А я не готов анализировать действия властей.

— Недавно в интервью Ирине Шихман Гарик Мартиросян сказал, что не следит за новостями, связанными с давлением на комиков, и не будет за них заступаться. Что ты думаешь о его высказываниях?

— Кажется, Мартиросян обижен на стендап. Он попытался им заняться, думая, будто это легко, — и у него не получилось. Лично мне не понравилось его поведение. Так отвечать на вопросы не было никакой необходимости. Ты все-таки очень авторитетный человек для обеих сторон конфликта — стоило вести себя мягче, занять нейтральную, здравую и взрослую позицию.

— Сложилось ощущение, что само комьюнити тоже не было готово вступаться за Идрака.

— Почему же? И видео записали, и организовали концерт в поддержку. В день приговора возле суда было много самых разных людей.

— Если говорить о тебе и твоих друзьях — как повестка влияет на вашу работу? Стали ли вы осторожнее?

— Вопрос не в осторожности. Нужно ответственно подходить к тому, что говоришь и делаешь. Пора взрослеть и быть более чутким к тем, кто нас не понимает.

— Хочу поговорить о женском стендапе. В вышеупомянутом интервью ты отмечал, что женский стендап часто строится вокруг темы отношений, а хотелось бы, чтобы они обозначали свои проблемы в современном обществе. Как ты считаешь, почему девушки по-прежнему шутят об одном и том же?

— Стоит спросить у женщин-артистов. Возможно, тема отношений их искренне волнует. И если это так, то все экологично. У девчонок, которые меня смешат, таких тем не больше, чем у парней, и их юмор с точки зрения смыслов особо не отличается от мужского.

— Но ведь выпускать сексистские штампы продолжают и продюсеры. Взять хотя бы выступления «Женской сборной» в шоу «Игра», или стендап-выступления женщин на ТНТ.

— Телевизионному зрителю не очень интересно [слушать] про феминизм, ему в кайф, когда сравниваются «мужики» и «бабы». Кстати, чудесно смотрят «Женский стендап». Там звучит и конвенциональная, и альтернативная позиция, появляются классные молодые артисты. В этом смысле ТНТ выпускает достаточно смелое развлекательное женское шоу. И делают его женщины-продюсеры — Ирина Мягкова и Зоя Яровицына.

— А что касается продюсерских проектов на YouTube?

— Здесь то же самое: продюсеры привыкли делать так, как точно зайдет, а фем-позиция не особо интересна широким массам. В моих проектах никогда не было вещей, которые бы притесняли женщин. Не потому что популярен феминизм, Me Too и все такое — у меня много сестер, и я понимаю, что нужно относиться к женщинам уважительно.

— Почему юмористическая сцена неохотно принимает женщин? Их реже зовут в популярные шоу, делают героинями.

— Как продюсер могу сказать, что мужчин в индустрии пока больше и поэтому в популярных шоу они появляются чаще. И допустим, мы хотим позвать женщину в достаточно жесткое шоу — вариантов уже остается мало. Есть и организационный момент: в один день снимается много выпусков, нужно собрать всех звезд в одном месте — кто-то обязательно отпадет.

— Может быть, женскому стендапу в России нужно время, чтобы сформироваться?

— Да, скорее всего. В США сейчас много сильных артистов женского пола. Наверное, лет через десять так будет и в России. У нас уже есть Юлия Ахмедова, Вера Котельникова, Юлия Жеребцова, Ариана Лолаева, Алиса Дударева, Наташа Судьина. Эти девчонки смешат меня сильнее всего.

Изображения: Саша Спи