22 марта в Центре современной культуры «Смена» открылась выставка «Школа 1,5 × 1,5» группировки «ЗИП» — одного из самых известных региональных художественных объединений России. Участники объединения — Эльдар Ганеев, Евгений Римкевич, Степан и Василий Субботины — принимали участие в Триеннале современного искусства в Музее современного искусства «Гараж», Уральской индустриальной биеннале, 3-й Биеннале молодого искусства и многочисленных крупных событиях за рубежом. В 2017 году группировка стала лауреатом премий Кандинского и «Инновация», а эксперты издания «Артгид» признали их самыми влиятельными художниками России.

Enter встретился с двумя участниками группировки Эльдаром Ганеевым и Степаном Субботиным и узнал, что нужно для того, чтобы плохая власть стала хорошей, почему иногда так важно «вкрутить один шурупчик в палочку» и какую роль плотник может сыграть в развитии современного искусства в регионах.

---

— Какие у вас впечатления от открытия выставки в Казани?

Эльдар: Все очень понравилось. В первый же день на открытии посетители выставки сделали много интересного во всех предложенных кубиках. В особенности мне понравилось необычная, красивая инсталляция из полотенец в школе «Минимализма и чистоты».

Степан: Было много молодежи. Блин, слово «молодежь» плохое, конечно. Людей нельзя разделять на молодых и старых, мне кажется. Это скорее для какой-то статистики подходит. В любом случае, люди очень активно реагировали и строили что-то в предложенных кубиках. К тому же нам очень нравится, как эти школы размещены в пространстве. То, что у каждой есть свой подход и возможность с ней взаимодействовать.

— Особенно в школе «Окружение и энвайронмент» посетители с большим интересом создавали среду с помощью различных инструментов. Как вам, кстати, получившаяся среда? Расскажите об этой форме современного искусства.

Степан: Школа «Окружения и энвайронмента» основывается на работе Курта Швиттерса «Мерцбау». Это один из первых энвайронментов, одна из первых инсталляций в истории искусства. Поскольку у нас все школы завязаны на истории искусства, мы делали такие отсылки. У Курта Швиттерса в «Мерцбау» было многое, связанное с его жизнью. Он отразил разные истории, которые с ним случались. Поэтому в этой школе важно рассказать свою личную историю. И там люди свои коллажи оставили, портреты, обклеили кубик веревкой и кто-то даже построил стол.

Эльдар: Еще интересно, что у этой работы получился коллективный художник, в ней участвовало много человек. И несмотря на то, что они ничего не согласовывали друг с другом, получился достаточно цельный энвайронмент. И смотрится все это очень интересно.

— Если после выставочного дня часть инсталляций разрушается зрителями, вы их как-то восстанавливаете? Или те, кто впервые посетит выставку перед ее закрытием, смогут увидеть только то, что осталось?

Степан: В нашей выставке важно не само произведение, а скорее участие в нем. Поэтому если кто хочет забрать домой свой шедевр, он, конечно, может это сделать. А то, что осталось, можно заново переделать как-то и перерисовать. У этой выставки нет цели создать предмет, который непременно нужно сохранить.

Эльдар: Никто ничего не восстанавливает — люди сами все делают. Один человек может переделать работу другого или использовать ее как материал для собственной. Ничего не запрещается, это же живой процесс.

— А если зрители заберут с собой все, что есть в этих школах, и останутся только деревянные конструкции кубов?

Степан: Тогда это будет кризисная ситуация во всех школах сразу (смеется, — прим. Enter).

Эльдар: Это будет олицетворением смерти современного искусства.

Степан: И художника и зрителя одновременно.

— Как вы думаете, зрители, пришедшие в пустой зал, будут разделять ваш веселый настрой?

Степан: Нет. Поднимется бунт и начнется революция.

— Вы — сторонники развития регионального искусства, как вам Казань с этой точки зрения?

Эльдар: Мне очень понравился ЦСК «Смена»: поразила с первого взгляда настолько развитая инфраструктура. Но и, конечно, то, что здесь идет процесс современного искусства.

Степан: Согласен. Мне кажется, «Смена» — один из лучших центров, который самоорганизован журналистами, дизайнерами, художниками, издателями и так далее. Тут все цельно и вместе работает. Люди дополняют друг друга, и все это происходит на личном энтузиазме. Это классно. Трудно представить, что это все частными силами и вложениями было построено.

— А как вам сотрудничество?

Степан: Мы учимся многому у Роберта [Хасанов — соучредитель и директор «Смены»], Кирилла [Маевский — арт-директор «Смены»] и других ребят. У нас, например, в «Типографии» (Краснодарский центр современного искусства, — прим. Enter) менеджерская сторона не особо развита.

Эльдар: Кроме нас сейчас сюда приехали еще директор ЦСИ Олег Сафронов и куратор Елена Ищенко. Они тоже здесь, можно сказать, учатся, общаются, смотрят — многое можно взять на вооружение и использовать у нас в Краснодаре.

Степан: Также мы надеемся, что кто-то из «Смены» к нам приедет ради своеобразного обмена опытом. Может, это будет какой-то совместный проект.

— Есть ли что-то, что вам не нравится у нас? Может что-то в «Типографии» больше развито?

Степан: У нас лучше развито сотрудничество с молодыми художниками. Но тут сложно говорить, потому что мы всего пару дней в Казани и особо ничего не знаем о контексте молодого искусства. Может быть оно тут есть, но в каком-то подполье, а может его и вовсе нет. Для нас одна из главных задач — работать именно над созданием среды для художников, чтобы они появлялись, был художественный процесс. Здесь мы его пока не исследовали.

Эльдар: Роберт как раз говорил, что хочет запустить образовательную программу для поддержки молодых художников Казани, может быть, Татарстана, как у нас.

— Из чего состоит ваша образовательная программа для молодых художников?

Степан: У нас есть и практика, и история искусства, и ридинг-группу сейчас вот запустили, и занятия по философии пытаемся делать, а также стараемся привлечь местных исследователей. Хотя в «Смене» теоретически это все тоже есть. Но ведь и практика должна быть. Наша группа молодых художников из 10-15 человек работает целый год, делает выставки и акции.

— Есть ли какой-то отбор в вашу группу? Как он происходит?

Степан: Отбор есть. Хотя бы потому, что наши курсы бесплатные и не хочется тратить время на тех, кому это не нужно. Чтобы попасть в группу, необходимо прислать портфолио и мотивационное письмо — на их основе мы отбираем учеников.

Эльдар: Трудно сказать, на что мы опираемся при отборе. У нас нет каких-то критериев, скорее, по некоторым ощущениям пытаемся понять, нужно это человеку или нет.

Степан: Во многих заявках люди спрашивают нас, получат ли они дипломы по окончанию курса. Участников, настроенных на бюрократическое развитие,  мы сразу отсеиваем. Или иногда человек пишет, что ему просто скучно сидеть дома и хочется чем-то заняться и кажется, что современное искусство — это именно то, что нужно. Это тоже сразу нет.

— А если человек всю жизнь был, например, плотником и вдруг решил, что современное искусство — это действительно то, что ему нужно. Что вы ему ответите?

Степан: Однозначно да, мы сразу же возьмем его. Плотник, который хочет стать художником, что может быть лучше? Это прекрасно.

— Вы работаете только в рамках современного искусства? А если человек хочет научиться академическому рисунку, например?

Эльдар: Вперед в Краснодарское Художественное Училище. Ну или есть специальные курсы, они даже в «Типографии» бывают, но это отдельно от нашей программы для молодых художников. Сейчас в ЦСИ идет серия разнообразных развлекательных мастер-классов, связанных с декоративно-прикладными, живописными и другими техниками.

Степан: Я думаю пойти на курс в «Типографии», который называется «Как делать фотографии и снимать видео на мобильный телефон» (смеется, — прим. Enter). Я хочу научится делать классные видео с эффектами  для «сторис».

Эльдар: В этом курсе еще акцент на то, чтобы видео смогло набрать много лайков.

— В описании вашей выставки есть следующая цитата: «Это горизонтальная платформа, в которой нет привычных социальных отношений — все равны, поэтому появляется возможность для объединения». В чем заключается эстетика взаимодействия и какое место эта идея занимает в вашей жизни?

Степан: Нам кажется важным, чтобы творчество было свободным. Капитализм, с одной стороны, якобы предоставляет такую возможность для творчества, что все могут стать музыкантами, художниками, еще кем-то, но при этом он сильно сужает рамки и делает цикличным этот процесс, повторяющимся. И вот в «Школе 1,5 × 1,5» мы говорим о том, что через творчество можно освободиться. В этой работе главная задача заключается не в том, что нужно все трогать, крутить и вертеть, а в том, что каждый может создать что-то свободное и независимое от стереотипов, штампов и всего остального. Эстетика взаимодействия в нашем случае — это про освобождение творчества.

Эльдар: Также для нас важно создание неких локаций, утопий или замкнутых микромиров. Это, с одной стороны, как история искусства. А с другой, то, что ты можешь существовать там, как в неком пространстве. Для этого в каждом кубе есть точка, в которой, например, можно заваривать и есть «Доширак». Или есть куб, в котором можно спать. Есть рабочее место, где можно рисовать, заниматься коллажированием или место, где можно послушать громкую музыку. Это все в некоторой степени самодостаточные миры. А раз эти миры замкнутые, значит в них можно существовать по другим законам, более свободным.

— А я подумала, что взаимодействие имеется в виду как возможность незнакомых и совершенно разных людей, объединившись, что-то нарисовать, построить, поесть или даже полежать на одной кушетке, что сложно представить в иных жизненных ситуациях.

Степан: Вы правильно все поняли. Такое объединение тоже очень важно. И выставка действительно призывает к общению.

Эльдар: А еще во время открытия я слышал, как кто-то сказал, что можно приходить в темный куб, где громкая музыка играет, чтобы целоваться.

— Какие, на ваш взгляд, основные цели искусства вообще и вашего в частности?

Степан: Самое главное, чтобы к искусству был интерес — каждый новый проект должен приносить для художника открытия.

Эльдар: Сложно говорить о цели, потому что не до конца понятно само понятие искусства. Но каждый художник пытается своими работами дать ему определение.

— Как вы думаете, можно ли считать социально-политическую ангажированность целью искусства?

Эльдар: Некоторые виды современного искусства более политические, некоторые — менее. Но любое искусство, возникающее сейчас, не может хоть каким-нибудь образом не взаимодействовать с политикой и социумом. При этом где-то художник выбирает прямые ходы, как перформанс или акционизм, а где-то — более тонкие. Например, наше искусство не дает четкий алгоритм, как нужно действовать в политической системе в России, оно выстраивает вопросы, чтобы человек, приходящий на наши выставки, задумался о том, что происходит в стране.

Степан: Политика есть в любой работе. Даже если это картина: нужно понимать, в каких условиях она написана, в каких условиях выставляется и так далее. Во всем есть социально-политический подтекст, точно так же, как и в любом политическом действии есть эстетика. Не зря же часто плакаты с митингов выставляют — они тоже обладают эстетической и творческой силой. Поэтому во всем есть эстетика и во всем есть политика.

— Мне кажется, что для вашей группировки этот социально-политический подтекст очень важен.

Степан: Да, конечно важен. Сейчас сложно об этом говорить, ровно так же, как и о целях нашего искусства. Вообще, наша главная задача — освободить творчество. Если все начнут творить и творчески подходить к решению жизненных задач, то все изменится. Условно, плохая власть станет хорошей. Или ее вообще не станет, может быть, если все творческие люди так решат. Вот, например, блокчейн — его уже выдумали и им можно пользоваться. Но голосуем мы на выборах все равно с помощью бумажных бюллетеней, которые легко фальсифицировать. Почему мы не можем подойти к этому вопросу творчески и решить, что Путина мы будем выбирать по блокчейну? (Смеется, — прим. Enter). Если мы все начнем использовать новые технологии, сделаем из наших гаджетов супердатчики или системы, которые, вместо того, чтобы следить за нами, будут нам как-то в жизни помогать, тогда все станет намного лучше. Через свои работы мы как раз пытаемся говорить об этом.

— Кстати, почему вы — «группировка»?

Эльдар: Слово «группировка» вместо слова «группа» позволяет каждому художнику заниматься своим творчеством внутри коллектива. Сейчас в нашей группировке четыре человека: это я (Эльдар Ганеев, — прим. Enter), Степан Субботин, Василий Субботин и Евгений Римкевич.

— Почему для вас важна работа в группе?

Эльдар: Коллективное творчество — это достаточно интересно. В процессе совместного обсуждения всегда может возникнуть что-то новое. Интерпретация идеи, например.

Степан: Нам просто нравится коллективная работа: этот процесс стирает личную, субъективную позицию или она перемешивается с остальным. Дополнять друг друга — это важно.

— Какие отрицательные стороны этого процесса вы можете отметить? Например, у одного из участников есть свой особенный взгляд на идею, но он теряется в процессе общего обсуждения.

Степан: Мы достаточно старая группа, нам будет уже девять лет. Конечно, сложностей много, не всегда работа гладко идет. У каждого из нас есть своя история, к тому же с годами люди меняются. Поэтому мы всегда ищем взаимодействие с другими художниками и время от времени меняем наш состав.

— Как вы распределяете роли между собой в процессе создания произведений?

Степан: Ни за кем не закреплены какие-то определенные обязанности. Все происходит в процессе совместного творчества. Сейчас, к сожалению, много времени уходит на бюрократическую работу. Я ее ненавижу и не понимаю, почему мне приходится ей заниматься.

— Вы бы не хотели заняться авторскими проектами?

Степан: Да, конечно, у каждого из нас есть свои проекты. Это не запрещается. Но у меня давно не было ничего авторского. Вроде бы ты, Эльдар, недавно что-то с выборами делал?

Эльдар: Это шутки все, а не проекты.

— Как можно охарактеризовать ваше творчество с точки зрения стилеобразующих черт?

Степан: Мы не хотим ограничивать себя рамками стиля, и наш проект «Школа 1,5 × 1,5» как раз об этом.

Эльдар: Вот книжка тут на столе лежит, называется «Измы» («…Измы. Как понимать современное искусство» Сэма Филлипса, — прим. Enter). Если какой-то ребенок подойдет и спросит, к каким «измам» группировка «ЗИП» себя относит, то я могу просто перечислить некоторые. Например, инсталляция, тотальная инсталляция, перформанс, графика.

— Расскажите о проблематике своего творчества.

Степан: Протест, творчество, свобода.

Эльдар: Коллективное творчество, среда, общение людей, утопия…

Степан: Все должны мечтать. Думать о будущем. Стремиться что-то изменить уже сейчас.

Эльдар: А еще освобождение творчества и мышления.

— Какой была самая удачная акция с точки зрения попадания вами точно в нужную цель?

Степан: «Школа 1,5 × 1,5». Это очень важный проект для нас здесь и сейчас. Мы видим, как люди с этим взаимодействуют и, нам кажется, что это все работает.

— Ваш акционизм — попытка изменить социально-политическую ситуацию или все-таки пир во время чумы?

Степан: Нам всем очень сложно что-то менять, понимаете. Ни у кого из нас в стране нет такой возможности. Было бы глупо говорить, что мы своими акциями сможем что-то решить.

Эльдар: Единственное, что мы можем поменять — это отношение человека к сложившейся обстановке.

Степан: Наше творчество — это попытка создать свое общество; сделать так, чтобы люди общались друг с другом хотя бы на выставке.

— Одна из ваших целей — привлечение широких масс к современному искусству. Я была на открытии выставки: пришло много людей и все остались в восторге, давно такого не видела. Но, мне кажется, мало кто оценил выставку с точки зрения идеи и ее воплощения, а не как некую вакханалию с бесплатным «Дошираком» и акриловыми красками. Можно ли назвать это настоящим приобщением к искусству?

Эльдар: Возьмем ваш пример: вчера пришел человек, просто поел «Доширак», что-то там сколотил и ничего не понял, потом пошел домой и поспал. А когда проснулся с утра, у него появилось какое-то ощущение, он начал думать о том, что же это все-таки было. Если это человек с ищущим характером, ищущей душой, он придет, к примеру, в книжный магазин, возьмет эти «Измы…» и начнет читать. И не остановится на этом — придет в «Смену» на лекции о современном искусстве и так далее.

Степан: Вот со мной все точно так и было.

Эльдар: Да, началось-то все с того, что Степан вкрутил один шурупчик в палочку на нашей выставке.

Фото: Предоставлены ЦСК «Смена»