22 июня в Центре современной культуры «Смена» открылась выставка «Школьные годы» — новый живописный проект нижегородских художников команды «ТОЙ», созданный специально для казанского ЦСК. Дуэт из Нижнего Новгорода принимал участие в Триеннале современного искусства в Музее современного искусства «Гараж», групповых выставках и арт-резиденции Музея уличного искусства.

Enter встретился участниками «ТОЙ» Севой и Егором и узнал, какое отношение узбекские свадьбы имеют к художникам, почему надписи команды появлялись на чужих рисунках и по какой причине команда не респектует Бэнкси.

---

— Ребята, как вы начали заниматься граффити?

Сева: Заниматься граффити я начал в школе. В классе, наверно, восьмом или в девятом. Я тогда катался на скейтборде и тэгал.

Егор: Когда я учился примерно в шестом классе, появилась компьютерная граффити-игра Getting Up: бегаешь там, рисуешь. И после этого…

Сева: Ты начал бегать и рисовать.

Егор: Я со своими одноклассниками увлекся рисованием на улице. Но потом наша компания распалась и желание у меня угасло. Позже я тоже заинтересовался скейтбордом и создал свой тематический паблик во «ВКонтакте», куда выкладывал всякие рисунки, в том числе и свои. Тогда же я начал оставлять надписи на гаражах с названием своего паблика. В это время мы и познакомились с Севой: попробовали вместе рисовать и все пошло-поехало. А официально команда «ТОЙ» образовалась 8 июня 2012 года на дне рождения одного нашего знакомого.

— Отмечаете день рождения команды?

Егор: Да, каждый год по-разному. Вообще, когда «ТОЙ» только образовалась, была постоянная текучка из приходящих и уходящих участников. В это же время в Нижнем Новгороде стали появляться надписи с нашим названием от незнакомых людей. Кто-то делал это из респекта, а кто-то хотел нас подставить: на чужих работах писал кириллицей «ТОЙ».

— Интересно. А в кружок ИЗО в школе не ходили?

Егор: Я ходил в художку полгода, но потом мне надоело рисовать все эти цветочки, конусы какие-то, кубы. Я понял, что хочу делать что-то свое, а не то, чему меня учат.

Сева: Захочешь — сам научишься.

— А почему вы решили перенести свое искусство с улицы в выставочное пространство?

Сева: Да мы не решали, на самом деле. Это как-то само получилось, мы и не против.

— Вот Егор сказал, что одно время переставал рисовать, но потом снова начал. Почему? Что вас привлекает в граффити?

Егор: А что нам еще делать-то? Это просто какая-то деятельность, как хобби. Занимаешься в свободное время, вместо того, чтобы колоться в подъездах.

Сева: Да, лучше творчество, чем что-то плохое.

Егор: Но при этом мы все равно делаем много плохого.

— В одном из интервью вы говорили, что когда начали рисовать, видели много фотографий граффити разных райтеров в интернете и это вас вдохновило. Что это были за райтеры?

Егор: Мы не будем в имена уходить, потому что есть много людей, которых стоит отметить. Не хотелось бы никого обидеть. Кому нужно, тот знает, что мы ему респектуем.

— Может быть, вам нравится кто-то не из ваших знакомых? Кто-нибудь из легенд граффити, как Бэнкси, например?

Егор: Мы его не любим. У него другое творчество, которое нам не близко.

Сева: Не близко, потому что не поблизости (смеется, — прим. Enter). Наше творчество в Нижнем Новгороде, в России, а его — в Англии.

Егор: И он занимается больше политическими какими-то штуками, в отличии от нас. Нам приписывают, что у нас есть какой-то политический подтекст, но мы сами ничего подобного не вкладываем в свои работы.

— А какая цель тогда у вашего творчества?

Сева: Удовольствие.

Егор: Мы рисуем для себя.

— Уличное искусство — достаточно публичное и так или иначе подразумевает зрителя, к тому же вы участвуете в выставках. Это немного странно, если вы рисуете только для себя.

Егор: Это делается в рамках субкультуры, в основном, как война стилей.

Сева: Ну и стена — это уже совсем иное пространство, иной объем. Если бы у меня в квартире было множество заброшенных фасадов, то я бы дома рисовал. Но, извините, такой возможности нет.

— В граффити-субкультуре слово toy означает неумелого райтера. Почему вы назвали так свою команду?

Егор: Это такая шутка. Когда мы основали команду, у нас еще не было определенного стиля и мы просто хотели как-то трешово подойти к этому делу. Но со временем нам перестала нравится латиница, и мы пишем «ТОЙ» кириллицей.

Сева: Мы же русские!

Егор: А потом мы узнали, что в переводе с тюркского «той» означает «свадьба» или «праздник». Если в инстаграме ввести хэштег «ТОЙ», то там-либо той-терьеры будут, либо свадьбы узбекские. И это новое значение нам очень нравится: оно веселое.

— Вы намеренно используете «детский», непрофессиональный стиль?

Сева: Дело в том, что в простой технике намного легче совместно рисовать: не видно разницы между моей частью рисунка и частью Егора.

Егор: Наш стиль меняется с годами. Раньше он был намного проще.

— Вы скрываете свои лица, как и многие уличные художники…

Егор: Естественно. Дань традиции.

— А имена у вас настоящие?

Егор: И да и нет.

— Бывали ли у вас неприятности с законом из-за вашей деятельности?

Сева: Неееееееет (смеется, — прим. Enter).

Егор: Да там по мелочи. Были забавные истории, но чтобы их рассказать, нужно несколько часов. Поэтому сейчас не будем.

— Вы принимаете участие в выставках с платным входом. Как вы считаете, сама концепция уличного искусства, бунтарского и свободного, не противоречит этому?

Егор: Нисколько. Так как организатором вот этой выставки является «Смена», это может быть позволено. Мы рады поддерживать ребят. Это редкий случай.

Сева: Да и вход всего 100 рублей. Вообще, одно дело — живопись, и другое — то, что мы рисуем на улицах. Это разделение важно.

— А вы зарабатываете на жизнь только своей деятельностью?

Егор: Да, продаем холсты, иногда какие-то заказы по оформлению фасадов в нашем стиле бывают.

Сева: В последний раз нам заказали холст в подарок.

— Как, по-вашему, в России развита уличная культура?

Сева: В целом не очень. В отдельных городах есть развитие, например, в Нижнем Новгороде.

Егор: А в других — все как-то слишком намешано. Там можно только отдельных художников выделить.

— Почему именно Нижний Новгород так выгодно отличается, как думаете?

Сева: Там просто тусовка когда-то сформировалась творческая. Сейчас она не растет, мало кто появляется из новеньких.

Егор: Раньше мы все хорошо общались, а сейчас у каждого свои дела: семьи, жены, дети. Кто-то просто стал самостоятельно рисовать, а кто-то занялся студийными работами.

Сева: В общем, больше с ними на лавочке не посидишь, пиво не попьешь.

— В каких крупных выставках и мероприятиях вы принимали участие?

Егор: Недавно в Москве закончилась наша выставка — «Эх, жизнь…», она состояла из 12 холстов. Живопись абсолютно такого же формата, как и в работах проекта «Школьные годы». А в Нижнем Новгороде сейчас в «Галерее 9Б» у нас проходит совместная выставка с Александром Лавровым «1:8». Она посвящена футболу, так как у нас в России сейчас проходит Чемпионат мира FIFA.

— Вы любите футбол?

Сева: Ничего не имеем против.

Сева и Егор (хором): Дзюба!

Егор: Я раньше занимался футболом, но не скажу, что большой поклонник. Тем не менее этот вид спорта все-таки задевает всех сейчас, его невозможно игнорировать.

— Какие темы чаще всего вы отражаете в своем творчестве?

Егор: Бытописание. Мы рисуем сериями, и конкретная сфера быта зависит от случая: жизнь, детство, футбол и так далее. Обычно, когда мы завершаем одну тему, то больше к ней не возвращаемся: не надо ничего из пальца высасывать.

Сева: А еще работать серийно нам нравится потому, что наши темы достаточно широкие и их сложно отобразить в одной работе. А мы хотим показывать разные стороны вопроса.

— Поговорим о вашем уличном искусстве: какие надписи вы оставляете чаще всего?

Егор: Свои имена.

Сева: Мы придумываем различные каламбуры со словом «ТОЙ». Это весело.

Егор: Мы не хотим писать одно и то же каждый раз: в алфавите много букв. Так же интереснее. Вот в «Смене», например, мы написали: «Иди там посТОЙ».

— В каких городах можно увидеть ваши тэги?

Егор: В Хельсинки, Берлине, Стамбуле, Таллине, Тбилиси, Батуми. А у нас в стране в Санкт-Петербурге, Нижнем Новгороде, Казани, Мурманске и так далее.

— А где в Казани?

Егор: Мы в Казань в первый раз приезжали в 2015 году: участвовали в проекте «Цех» в «Смене». Тогда мы рисовали, по-моему, на старой табачной фабрике, а в этот раз — в заброшенном здании, около моста Миллениум.

— Как вам Казань с точки зрения стрит-арта?

Сева: Мне кажется, тут его нет просто.

Егор: У вас есть хороший художник Рустам QBic, но он скорее работает на фестивалях: расписывает фасады, чем непосредственно участвует в нелегальном уличном рисовании. Вообще есть ряд ребят, но их, к сожалению, пока плохо видно на российской сцене.

— Перейдем к вашему проекту «Школьные годы»: почему именно эта тема?

Сева: Да просто так. Мы особо долго не думаем над темами. Просто рисуем одну картинку веселую, и если она тянет на серию, то продолжаем работать. Все очень просто.

— В описании вашей выставки поставлен вопрос, на который предлагается поразмышлять зрителям: «Что такое детство? Коллективная травма или общее воспоминание». Как вы сами на него отвечаете?

Сева: О, это наша куратор написала, и я не очень понимаю вопрос (смеется, — прим. Enter). Детство — это период жизни от рождения до появлениях первых волос на разных участках тела, кроме головы.

Егор: Для меня это не травма — было прикольно и весело. Но не все, что изображено на картинах, с нами случалось. Хотя по большей части да, было.

— Какое воспоминание ассоциируется у вас с детством?

Сева: У меня друг во втором классе в школу притащил пневматический пистолет: ему мама подарила. После уроков мы с ним гуляли и стреляли по окнам жилых домов. Одно разбили, решили, что *** [фиг] с ним, и пошли дальше. Через минуту из дома выбежала тетка в халате и в итоге меня поймали, а друг убежал.

— Ты тогда не сдал своего братана?

Сева: Сдал. Меня к директору привели, родителей вызвали в школу и мама подзатыльников навтыкала. Пришлось все ей рассказать. Другану тогда запретили таскать пистолет в школу, потому что это, оказывается, не безопасно (смеется, — прим. Enter). Так что стрельба в школе — это моя родная тема.

Егор: На самом деле мне в голову приходят только страшные истории из детства, но для меня это было весело, а вот для остальных, наверное, не очень. Я очень любил побаловаться — ссал с крыши школы пьяный, например.

Сева: Блин, со школой столько историй классных. И с детским лагерем. Мы там одного парнишку невзлюбили из-за того, что он постоянно сбежать хотел. Тогда мы нассали в бутылку с соком и заставили его все выпить.

— Жесть.

Сева и Егор (хором): Это детство!

— В интервью для журнала Colta вы сказали: «Мы очень любим Нижний Новгород и достаточно бережно относимся к нему — как в рисовании, так и в плане экологии». Расскажите, как проявляется ваше бережное отношение?

Сева: Не сри там, где живешь — вот и все.

Егор: Хотя бы бычки не бросай и мусор из окна не выкидывай.

— Вы сторонники защиты природы?

Сева: Да, хожу драться с лесорубом каждый день.

Егор: Нет, просто культура какая-то должна быть там, где живешь.

— А в плане рисования? Многие воспринимают граффити наоборот как вандализм.

Егор: Мы рисуем в основном в забытых, заброшенных местах. Улучшаем их внешний вид.

— В том же интервью вы утверждали, что люди и власти неоднозначно относятся к вашему творчеству, но есть и доброжелатели. Расскажите о ваших доброжелателях.

Егор: Мы разрисовываем старые дома под снос, в которых живут люди. То есть мы приходим и спрашиваем разрешения жильцов. И обычно они всеми руками за. И пока мы рисуем, они могут вынести нам покушать или выпить предложить.

— Над какими проектами теперь будете работать, когда закончили «Школьные годы»?

Егор: Планируется проект в Санкт-Петербурге, приуроченный к выходу книги про российское уличное искусство. Остальные — под вопросом и пока говорить об этом рано.