18-19 июня в «Смене» прошел Летний книжный фестиваль 2016, который собрал много именитых спикеров. Среди них был музыкальный критик, бывший главный редактор журнала «Афиша» Юрий Сапрыкин. В интервью для Enter Юрий рассказал про околофутбольную шумиху на Чемпионате Европы по футболу, почему люди любят высказывать свое мнение в социальных сетях и о чем забывают российские медиа.
— Вы в Казани уже второй раз, сложилось впечатление о городе?
Казань — это город, где тебя куда-то привозят, и по 12 часов в день приходится чего-то рассказывать или кого-то чему-то учить. Потом приезжаешь в гостиницу, падаешь без сил и забываешься сном. Пока ни одного дня, который бы строился по другой схеме, у меня в Казани не было. За оба посещения я действительно пока толком ничего не посмотрел, потому что всегда идет какая-то работа в разговорном жанре. Но меня порадовало, что при 40-градусной жаре сидел полный лекторий, и почти никто не ушел. Наверное, людям интересно.
— Как вам прошедший книжный фестиваль?
Фестиваль отличнейший, по-моему. По набору спикеров и качеству тем — один из лучших в стране. В Москве есть очень хорошая ярмарка Non/fiction, которая по размаху и составу участников раз в 100 больше, но именно по части лекционной программы казанский фестиваль сильнее, все очень интересно.
— Следите за Евро-2016 и беспорядками во Франции?
За околофутбольной темой слежу. «Фирмы», , из которых состоит весь этот движ, это довольно серьезные структуры. Ребята приехали драться. Иногда они приезжают драться в Питер, Казань, Ростов, иногда в Марсель, такое у них жизненное увлечение. То, что за этим стоит КГБ, Путин и страшный русский заговор, я ни секунды не верю. Все эти объединения болельщиков как-то существуют при власти, и, если у тебя есть такие массовые, почти военизированные формирования, власть, конечно, пытается держать их под контролем и особенно не раздражать. Напомню, что примерно эти же люди устроили единственный за последние годы реальный рейд в центре Москвы на Манежной площади после убийства болельщика «Спартака» Егора Свиридова.
Власть считает, что с ними лучше дружить, чем настраивать против себя. Но я не верю, что это была какая-то гибридная спецоперация, фанаты просто приехали подраться. На стадионе явно перегнули палку, когда полезли бить англичан, причем обычных людей. Это было прям зря. Организаторы, конечно, тоже не досмотрели, посадив в один сектор российских и английских болельщиков. Ну вон Хорваты тоже разнесли весь сектор, никто же не говорит, что это какое-то злое хорватское ФСБ специально всех подослало во Францию. Околофутбол везде устроен более-менее одинаково. И всему этому свойственна правая идеология, национализм и исторически сложившиеся дружба или вражда.
— Когда работали в Афише, говорили, что ваше свободное время — это час утром и час вечером. Сейчас ситуация изменилась?
С уходом из Афиши количество свободного времени, к сожалению, не изменилось. Я стараюсь все это время потратить либо на общение с детьми, либо на чтение книг. Все остальное в разы менее важно. Времени оскорбительно мало.
— Люди любят выражать свое мнение в социальных сетях, порой это приводит к неприятным последствиям. Как например недавние высказывание Рамиля Ибрагимова по поводу теракта в Орландо. Как можете прокомментировать эту ситуацию?
Мне этот случай прокомментировать очень просто. Несчастному человеку по имени Омар Матин объяснили, что существуют такие злобные люди-геи, которые в мировом масштабе растлевают наши традиции и духовность, и он принял все эти слова на веру. В силу своего простодушия полез кулаками махать, но это не его вина, он не родился с этой мыслью. Ему за последние год 3-4 долго и упорно вбивали это в голову. Если говорить в общем, то людям в силу их темперамента, иногда очень хочется встать на какую-то сторону баррикад и начать воевать с реальным или воображаемым врагом. Это дает ощущение общности, вроде не зря провел время, защитил свои ценности и восстановил баланс добра и зла.
Интересная история в том, что от написанного Рамилем Ибрагимовым никак не зависит фоновый уровень гомофобии в обществе. Этот уровень всегда был более-менее одним и тем же на моей памяти. Только в один исторический период за это сажали в тюрьму, в 90-е годы это вообще никого не напрягало, в 2000-е перестали об этом думать, а потом какими-то технологическими, пропагандистскими приемами это все было вытащено наружу.
— Что упускают российские медиа за обсуждением тем, косвенно связанных с жизнью в России?
Понимаете какая штука… Для чего вообще нужны СМИ. Вот я не знаю, буду ли я получать пенсию по достижению пенсионного возраста. Я не понимаю, если у меня сейчас ребенок пойдет в армию, поедет ли он воевать? Если да, то куда? Сейчас в Москве перерыли весь центр, я не понимаю, что получится на выходе и какая мне от этого польза. Я не понимаю, введут ли после этого платный въезд на машине в центр города. Существует масса вещей, которые касаются нашей с вами повседневной жизни в гораздо большей степени, чем Украина, Сирия и что угодно. И функция медиа в том, чтобы нам все про них объяснять. Это одна из самых важных функций медиа. Есть и другие СМИ, которые рассказывают про то, что Пугачева развелась с Галкиным. Это тоже удовлетворяет какие-то человеческие потребности, такие медиа с грехом пополам существуют. А вот тех серьезных изданий, которые объясняли бы, что с нами происходит, почти не осталось.
— Вы много выступаете с различными лекциями. Зачем вы этим занимаетесь?
Я отношусь к этому, как к продолжению журналистики или публицистики, которой я занимался. Мне в какой-то момент скучно стало писать колонки, а лекция — это отличный способ разобраться в какой-либо проблеме, которая тебя интересует. Если меня через два месяца позовут поговорить про поп-культуру, это будет не та лекция, которая была сегодня. За это время я еще до чего-нибудь докопаюсь и все переиграю.
— Насколько важно сегодня быть медийным человеком?
Мне в какой-то момент стало абсолютно все равно, насколько большая у меня аудитория, сколько подписчиков в социальных сетях и так далее. Это не кокетство, меня, правда, в какой-то момент это перестало волновать вообще.
— Вот вашу страницу на фейсбуке я не смог найти.
Потому что я ее снес. Это неудивительно, что вы ее не нашли. Значит функция удаления аккаунта работает.
— Недавно в рамках проекта «Открытый университет» у вас был курс «Культура как политика». Зачем вы решили его делать?
Во-первых, у этого курса есть недостаток. Я бы сейчас в нем уже многое переиграл и переписал. Во вторых, у меня и организаторов этой истории где-то витала сверхзадача рассказать про последние 20 лет так, чтобы выявить те точки, где что-то пошло не так, и потом следующие поколение не повторило этих ошибок. Я уверен, что мне вряд ли удалось справиться с этой задачей. Дальше оказалось, что есть задачи более важные. Уже выросло поколение, которое тупо не помнит вещей, которые мне кажутся самоочевидными, не помнит людей из 90-х годов. Этому поколению как-то просто нужно объяснить кто такой был Курехин, а кто такой был Гусинский, что такое было газета «Сегодня», и газета «Завтра», а Проханов когда появился, а Лимонов. Это оказалось самым важным для людей, которые это смотрят. Приходится как-то объяснять.
— Продолжая тему онлайн-образования. Молодые люди часто критикуют свои ВУЗы, и стараются получать знания самостоятельно через книги и онлайн-лекции.
Ценность образования в 17 лет не всегда очевидна. Для кого-то это способ от армии откосить или родителей успокоить. Потом ты понимаешь важность, но уже поздно. Все работает: книги, онлайн-лекции. Но есть две вещи, которых ни в книгах, ни в онлайне не найти, — это ритуалы. Любое образование — это набор приемов, которые сообщают тебе, что ты чему-то учишься и дисциплинируют тебя. Все семинары, рефераты, работы в группах — это ритуалы, которые человечество столетиями вырабатывало. Они действуют на тебя, как лампочка на подопытную собаку, ты понимаешь, что ты пришел учиться. А с онлайном такого не происходит, можно выключить лекцию в любой момент, пойти кофе попить, потом вовсе забыть про эту лекцию. Вторая история в том, что магия личного общения с ярким, выдающимся преподавателем не сводится к набору слов, которые он произносит, он на тебя действует, помимо слов, своим поведением и примером. В традиционном образовании есть такие вещи, на которые другие его типы просто не способны.
— Давайте поговорим о медиа. Какие тенденции за последние годы можете выделить?
Есть какой-то набор формальных или технических приемов. Все начали делать видео, всем хочется, чтобы это видео как можно органичнее вливалось в новостную ленту и ленту социальных сетей. Фейсбук ведет себя таким образом, что в будущем, кроме видео в ленте, не должно остаться вообще ничего. Дальновидные медиа тоже начинают себя под это затачивать. Но это формальная сторона вопроса. Если ты New York Times или РБК, не получится разговаривать на языке только коротких видео, это просто один из приемов, один из каналов доставки информации.
Две главные тенденции последних лет — быть везде и задавать тренды. Сейчас тренд идет на объяснение сложных вещей простыми словами. <...> Медиа заставляют неглупых людей разговаривать с читателями простым языком. В «Афише» это полностью отсутствовало, там всегда все строилось на авторском самовыражении. Есть яркая, неповторимая личность, на которую все должны любоваться, действительно личности были ничего себе и продолжают быть. Объяснение — очень сегодняшняя и очень востребованная интонация.
— По моему, в последние время наблюдается тенденция коротких форматов. Это хорошо или плохо?
Это просто один из приемов. Люди, которые работают в медиа, часто впадают в религиозный экстаз, когда появляется что-то новое. О, карточки, давайте все делать карточки. О, списки, давайте все делать списки. А кто-то по-прежнему пишет длинные тексты: «давайте прикрепим к этому слово лонгрид и начнем продавать наши репортажи и очерки под этим красивым названием». Это просто приемы, которыми грамотная редакция должна уметь пользоваться. И одним, и другим, и третьим. Еще тест запилить и бота в телеграмм запустить. Это все, чему сегодня на идеальном журфаке должны учить будущего журналиста.
Текст: Павел Вдовин
Фото: Анастасия Шаронова
все материалы
