Популяризатор истории дореволюционной России и автор подкаста «Закат Империи» Андрей Аксенов выпустил книгу «Поп Гапон и японские винтовки». Это сборник из 15 историй начала XX века — времени больших надежд, двух войн и двух революций.

С разрешения издательства «Альпина Паблишер» редакция Enter публикует несколько страниц. Из них вы узнаете, кто был первым русским киномагнатом и как этот человек впервые снял российских игровой фильм по российскому же сценарию. Полную версию книги можно заказать онлайн.

В 1908 году вышел первый игровой фильм, снятый в России по российскому сценарию, — «Стенька Разин», он же «Понизовая вольница» студии Александра Дранкова.

Кем же был Александр Осипович Дранков, оператор и продюсер этого фильма? Урожденный Абрам Иосифович, он был авантюристом и эксцентричной персоной. О его детстве и молодости мы знаем мало — к примеру, известно, что какое-то время он содержал танцевальный класс в Севастополе. Современники оставили нам не очень привлекательные портреты Александра Осиповича: «маленький, толстый, толстогубый, с ярко-рыжими волосами, всегда потный, спешащий, жестикулирующий» или «развязный и нахальный, черт знает что».

Дранков щегольски одевался, но выглядел при этом как жулик, обокравший магазин дорогой одежды. Он предпочитал всегда носить цилиндр, съемные воротнички, манжеты и перстни с бриллиантами, причем фальшивыми. Переехав в Петербург и добившись успеха, он завел в своем гардеробе сотни костюмов, фраков, пар обуви, а в своем доме поселил очаровательных дам — француженку и англичанку, якобы для практики в языках, при том что был официально женат. Жену его, впрочем, никто никогда не видел.

Феерический антураж дранковского стиля дополнял отличный кабриолет, запряженный серым в яблоках рысаком, или шикарный автомобиль канареечного цвета, за рулем которого сидел сам хозяин. Посыльными служили мальчик-африканец и кореец. В доме было полно собак и певчих птиц редких пород. Птиц Дранков обожал: на эмблеме его кинофабрики красовались павлины — возможно, потому, что у мирового лидера, фирмы Pathé, был петух.

Известен был Дранков и кутежами — в ресторанах и игорных домах. Шумная компания его друзей купалась в шампанском, а сам он, непьющий и некурящий, флиртовал с дамами.

Внешне несимпатичный, Дранков был отчаянным бабником и не пропускал ни одной юбки. Начинающие киноактрисы, что называется, проходили через его спальню. К обещаниям он относился легко: до постели мог посулить девушке главные роли, золотые горы и даже свадьбу, а после — вытолкать из дома и запереть дверь. Иногда, чтобы завлечь очередную красавицу, он приглашал ее на съемки, делал вид, что снимает на камеру, но пленку не заряжал — экономил.

Как вы понимаете, Дранков совершенно не стремился создать себе репутацию честного коммерсанта. Он мог обманывать, обещать впустую, мог нанять человека на работу за 1000 рублей, а заплатить 500.

При этом Дранков отличался изрядным умом, хваткой и деловитостью. Человек он был очень решительный, талантливый, готовый к экспериментам. Он очень хорошо понимал, что нужно публике и как заработать на этом, а еще был невероятно предприимчив и брался за дело не раздумывая.

При этом Дранков не был жмотом и скупцом: он содержал всех своих родственников, сорил деньгами, раздавал их друзьям и шапочным знакомым. Когда дела шли плохо, слуги и сотрудники его не бросали — помогали встать на ноги, кормили, поддерживали.

Как же ему удалось из владельца танцкласса в Севастополе стать Поставщиком Двора Его Императорского Величества и первым российским киномагнатом?

В начале века Дранков увлекся фотографией — и поразительно быстро стал столичным репортером и мастером фотоскандалов. Вот что вспоминал другой известнейший кинорежиссер, Александр Ханжонков:

«В начале 1908-го года я посетил Дранкова, Дранков похвастал снимком царя, произведенным с очень близкого расстояния. Тогда не было объективов, и это было трудно, принимая во внимание охрану, свиту и так далее».

Очевидно, для тайной съемки и обмана охраны понадобились и находчивость, и профессионализм!

Затем Дранков открыл свою фотостудию в Санкт-Петербурге и первым начал использовать там искусственное освещение. Это был настоящий технологический прорыв: до этого фотографировали только при естественном свете.

Обороты фотостудии мгновенно взлетели до небес. За счет этого Дранков резко снизил стоимость съемок. Фотография стала доступной всем — кухаркам, лакеям, рабочим, — а доходы хозяина постоянно росли. В результате он открыл целую сеть фотоателье — не меньше 50 — и одним из первых начал делать цветные фотографии. А еще — специально нанимал в приемные хорошеньких девушек и за свой счет одевал их в вольные по тем временам наряды. Народ, не слыхавший о порочности сексуальной объективации женщин, валил валом.

В 1907 году Дранков вошел в кинобизнес. Обратив однажды внимание на шумный успех «движущейся фотографии», в начале года он поехал в Париж и какое-то время наблюдал технологию производства на местных киностудиях, одновременно пытаясь заручиться деловыми связями и выгодными контрактами с французскими производителями. В Петербург он вернулся с кинокамерой и с новой энергией бросился в стихию кинохроникерства. Один из его знакомых так описывал его подход к работе:

«Господа, расступитесь!.. Эй, картуз, куда прешь?.. Мадам, у вас хорошая шляпа, но зачем же лезть в объектив? Мосье квартальный, ради Бога, мосье квартальный… Вот вам за труд… Ваше благородие, поощрите его зуботычиной… Осади, осади назад!..»

За это время, согласно тем же воспоминаниям, Дранков успевал раз двадцать взглянуть в объектив, повертеть ручки кинокамеры, поотбиваться ногой от натиска толпы, отдать приказания помощнику, заискивающе улыбнуться «их благородию». Проявив и напечатав ленту, он носился с нею по петроградским театровладельцам, пристраивал, убеждал, угрожал. Иногда появлялся в Москве — и прямо с Николаевского вокзала с ворохом лент мчался в фирмы Pathé и Gaumont. Он предлагал, настаивал, льстил, однако перед конкурентами и публикой любил прихвастнуть и даже приврать, рассказывая байки об операторах из Лондона, Парижа, Буэнос-Айреса и Вашингтона или о фантастических машинах для съемки лунных пейзажей.

В своем фотоателье он организовал кинолабораторию. Переводил иностранные титры, снимал их на свою камеру, перемонтировал оригиналы. Называл Дранков себя теперь не иначе как первым русским кинофабрикантом и первым русским кинооператором. И считал себя высшим авторитетом в вопросах кинематографического искусства в России.

Для большего требовалось заснять какую-нибудь знаменитость — во-первых, ради славы, во-вторых — чтобы продать ленты в Европу, а в-третьих — из азарта. Дранков отправился в Ясную Поляну. Лев Толстой — живая легенда, самый известный мировой писатель и самый уважаемый в мире гуманист и философ — дал кинооператору от ворот поворот, но тот не сдался. Первые в мире съемки Льва Николаевича выглядят так: писатель идет по усадьбе, затем — прямо на камеру, потом как бы в нерешительности стоит перед ней, поворачивается и уходит.

Дело в том, что Дранков, не смутившись отказом, скрылся в уличном туалете в усадьбе, расчехлил кинокамеру и принялся ждать. Спустя пару часов Лев Николаевич отправился по нужде. Вот он подходит к туалету. Дергает ручку. Дверь заперта.

После того как Дранков показал эту пленку Льву Николаевичу, тот смилостивился и разрешил снимать себя легально. Так появилось множество съемок Толстого, а оператор приобрел просто космическую славу. Зная его репутацию, столичные газеты начали подозревать его в том, что съемки подложные, а Дранков просто загримировал артиста. В дело пришлось вмешаться Софье Андреевне Толстой — она подтвердила подлинность пленок.

Но этого Дранкову было мало! Он захотел снимать игровое кино.

Что требуется русскому зрителю, Дранков знал хорошо. Выбор его пал на глубоко русские, исторические сюжеты — иностранных мелодрам на рынке и так хватало. Сначала он попытался снять «Бориса Годунова», но первый блин вышел комом и в прокат фильм не пустили. Кинофабрикант не стал унывать и принялся за следующий сюжет. В результате появилась первая русская картина «Стенька Разин». По современным меркам это клип на песню «Из-за острова на стрежень». Съемки проходили не на Волге, где якобы тонула персидская княжна, а на озере Разлив (где позже скрывался Ленин). Артистов петербургского Народного дома одели в оперные костюмы, взятые напрокат. Разбойники на экране осушают взятые также напрокат из театрального реквизита бутафорские кубки, поют, кричат «ура», размахивают кинжалами, княжна танцует… Есть даже спецэффект: Стенька Разин берет на руки княжну, поднимает ее, чтобы бросить в воду… Мгновение — и в руках у Стеньки манекен, который летит в «Волгу». Дранков первым в России догадался сочетать в прокате звук и видеоряд: он записал на пластинку музыку, и по всей России распространилась пленка «Стеньки Разина» с приложением граммофонной записи.

Успех был не просто огромным — ошеломляющим. Во-первых, первая русская кинолента. Во-вторых, по русскому сюжету. В-третьих, про разбойника. В-четвертых, про любовь. Точно в цель!

Недовольны премьерой оказались разве что композитор Михаил Ипполитов-Иванов, у которого Дранков забыл спросить разрешение на использование музыки, и Василий Гончаров, не получивший отчислений как автор сценария. Гончаров подал в суд, но тот решил, что сценарий был написан для театра, а синематограф — просто какой-то ярмарочный аттракцион, дело несерьезное. Иск отклонили, а сам сценарист ушел от Дранкова ко второму самому известному в России киномагнату — Александру Ханжонкову, предложил ему свои услуги и даже принес три сценария для фильмов.

Иллюстрации: Sasha Spi