В 24 года британский прозаик Мэтт Хейг столкнулся с серьезными психологическими проблемами — ему буквально не хотелось жить. Но он справился, и советы о том, как преодолеть депрессивное состояние, легли в основу многих его книг, ставших бестселлерами.

В переводе Максима Череповского на русском языке выходит «Комфортная книга» — еще одно издание, которое помогает обрести надежду. Она состоит из многолетник заметок Хейга, адресованных самому себе и одновременно всем людям, нуждающимся в поддержке. С разрешения издательства «Лайвбук» мы публикуем несколько отрывков. Вы можете оформить на эту книгу предзаказ.

Где-то

Чудесно находить надежду в искусстве, в книгах или в музыке. Часто она возникает внезапно, как в «Побеге из Шоушенка», когда постер с Ракель Уэлч срывают со стены тюремной камеры Энди. Или как в «Звуках музыки», когда капитан фон Трапп в течение буквально одной сцены превращается из скованного и подавленного вдовца в счастливо поющего отца.

Эта надежда часто едва уловима, но ты безошибочно ее узнаешь. Чувствуешь, как голос Джуди Гарленд в «Somewhere Over the Rainbow» легко поднимается на целую октаву на одном слове «somewhere», перескакивая через семь нот, подобно настоящей музыкальной радуге, и приземляясь на восьмой. Надежда — это всегда устремление ввысь, это протянутая рука. Надежда — это полет. «Штучка с перьями», как метко подметила Эмили Дикинсон.

Многим кажется, что в трудные времена тяжело обрести надежду, но я считаю иначе. По крайней мере, именно в надежду мы вцепляемся изо всех сил в периоды тревоги и отчаяния. Мне думается, вряд ли стоит считать совпадением то, что «Somewhere Over the Rainbow» — одна из самых щемящих и в то же время пронизанных надеждой песен во всем мире, песня, вошедшая во многие чарты в качестве величайшей песни двадцатого столетия — была написана Гарольдом Арленом и Эдгаром «Йипом» Харбургом для «Волшебника страны Оз» в 1939 году, едва ли не самом мрачном за всю историю человечества. Гарольд подарил миру эту музыку, а Йип написал на нее слова. Оба этих человека были отнюдь не чужды страданиям. Эдгар Харбург лично наблюдал ужасы Первой мировой войны, а после кризиса 1929 года оказался банкротом. А у прославившегося благодаря этому пронзительному скачку через октаву Гарольда Арлена погиб в младенчестве брат-близнец. В шестнадцать Гарольд сбежал от родителей — ортодоксальных евреев — и ушел на поприще современной музыкальной карьеры. При этом не забудем и о том, что эти два еврея написали, наверное, самую полную надежды песню из всех как раз в то время, когда Адольф Гитлер вовсю разжигал пламя войны, и в Европе уже бушевал антисемитизм.

Чтобы обрести надежду, совсем не обязательно быть в полном порядке. Нужно всего лишь осознать, что все изменится. Надежда есть для всех. Не надо отрицать окружающую реальность — надо лишь понимать, что будущее туманно и что в человеческой жизни есть не только тьма, но и свет. Можно оставаться в гуще самых жутких событий и слышать при этом в голове следующую октаву, где-то по другую сторону радуги. Мы способны жить наполовину в настоящем, наполовину — в будущем. Одной ногой в Канзасе, другой — в стране Оз.

О чем стоит помнить, когда тебе плохо

Это пройдет.

У тебя были прежде другие чувства, и они появятся у тебя вновь.

Эмоции подобны погоде — они изменчивы и непостоянны. Облака на небе могут казаться недвижимыми, слово скалы. Мы смотрим на них и не замечаем никаких изменений. И все же они постоянно находятся в движении.

Худший период в любом переживании наступает тогда, когда ты чувствуешь, что больше не можешь. Так что если ты понимаешь, что больше не выдержишь,— скорее всего, это означает, что хуже тебе уже не будет. Все, что тебе предстоит дальше, будет по ощущениям лучше и легче.

Ты все еще здесь. А это важнее всего.

На случай, если ты опустился на самое дно

Тебе удалось пережить все, через что тебя заставила пройти жизнь до этого момента. И его ты тоже переживешь. Останься — ради того человека, которым тебе только предстоит стать. Ты — больше, чем просто плохой день, плохая неделя, месяц, год или даже десятилетие. Ты — будущее самых разнообразных возможностей. Ты — другая версия самого себя, оглядывающаяся откуда-то из будущего на нынешнюю с благодарностью за то, что она выдержала. Останься, не уходи.

Слова (два)

Так что да.

Слова крайне важны.

Слова способны ранить. Слова способны исцелить. Слова способны успокоить.

Было время, когда я не мог говорить. Было время, когда депрессия прижала меня настолько, что я физически не мог пошевелить языком. Время, когда расстояние между открытыми вратами моего рта и бушующим ураганом моего сознания казалось непреодолимым.

Иногда меня хватало на односложные слова.

Я мог кивать. Мог что-то бормотать. Звук выходил, будто в замедленном кино. Под водой.

Я потерялся.

Желание говорить было желанием жить. А я тогда был настолько глубоко, что мне не хотелось ни того, ни другого. Мне хотелось хотеть, если так хоть чуточку понятнее.

Я вспоминал, как читал «Поэтому птица в неволе поет» Майи Анджелу в школе. Читал, как девочка перестала говорить после того, как подверглась сексуальному насилию со стороны парня своей мамы, мистера Фримена. Когда его убили дяди девочки, восьмилетняя Майя, чувствуя себя виноватой в его смерти, перестала говорить, фактически онемев на целых пять лет. Потом подруга семьи, учительница по имени Берта Флауэрс, открыла для Майи мир великих писателей. Она стала читать Эдгара Алана По, Чарльза Диккенса, Шекспира, поэтесс Джорджию Дуглас Джонсон и Фрэнсис Харпер. Постепенно, благодаря чтению и учебе, Майя вновь обрела голос и с тех пор уже не расставалась с ним. К концу 1960-х годов эта некогда немая девочка стала одной из главных активисток движения за гражданские права, голосом, говорившим не только за себя, но и за миллионы людей, страдающих от дискриминации по расовому признаку.

Язык дает нам силу озвучивать наши переживания, воссоединяться с миром вокруг нас и менять жизни — как наши, так и других людей.

«Нет большей агонии, чем носить невысказанную историю внутри себя», писала Анджелу. Молчание — боль. Но из этой боли есть выход. Даже если мы не способны говорить, мы можем писать. А если не можем и писать — можем читать. Если не можем читать — можем слушать. Слова — это семена. Язык — путь обратно в жизнь. И иногда он становится нам лучшим утешением.

Камнеломка супротивнолистная

Камнеломка супротивнолистная — самое живучее растение в мире. Его цветки на вид очень хрупки; фиолетовые лепестки, кажется, способен сорвать малейший порыв ветра, и все же это растение растет в Арктике. Эти цветы выживают, прижимаясь друг к другу у самой земли и защищая друг друга от самых жестоких внешних условий на нашей планете.

Из леса всегда есть выход

Я довольно много думал о надежде. В последние годы еще и часто писал о ней. Прежде я цеплялся за надежду, как утопающий за соломинку. На третьем десятке у меня случился нервный срыв. Смесь тяжелой депрессии и панического расстройства засосала меня настолько глубоко, что целых три года своей жизни я провел, отчаянно желая умереть. В таком состоянии тяжело взрастить в себе надежду, но каким-то образом мне все же хватило ее, чтобы найти в себе силы смотреть в светлое будущее и жить дальше.

Надежда в наше время — товар дефицитный. Пандемии, жестокость и несправедливость на каждом шагу, политические волнения и вопиющее неравенство — все это способно очень основательно истощить наши резервы. Однако надежда крайне живуча. Она способна оставаться с нами даже в самые смутные времена.

Надежда — не то же самое, что счастье. Чтобы надеяться, вовсе не обязательно быть счастливым. Тут нужно скорее принять неясность будущего и осознать, что есть варианты этого будущего, гораздо более приятные, чем наше настоящее. Надежда, если говорить максимально коротко и общо, — это принятие перспектив.

Принятие того, что, если мы вдруг заблудимся в лесу, выход из этого леса всегда найдется.

Нам нужен только план и немного решимости.

Изображения: Руди Лин