В конце июля в Свияжске прошла уже десятая театральная лаборатория «Свияжск АРТель». Каждый раз режиссеры и актеры приезжают на остров-град и готовят свои эскизы на заданную тему. Этим летом ей стало «Волнение», а кроме темы было еще одно условие — формат уличного театра.

По просьбе редакции Enter критик Александра Зазнобина посетила показы и поделилась своим взглядом. Читайте, как клоунессы решили рассказать о самом важном и болезненном в жизни женщин, какие темы один из режиссеров транслировал через сон и как интерпретировали Горького.

Немое волнение

Эскиз «О чем волнуются женщины?» — первая самостоятельная режиссерская работа выпускника Академии Дураков Славы Полунина во Франции Руслана Риманас. О волнениях женщин он решил рассказать в жанре пантомимы, а пять исполнительниц стали клоунессами. Темами «сценок» стали волнения самих актрис и режиссера: на тему уборки, таро, сексуальных домогательств, самоубийства, пьянства и чего-то давно ушедшего. От ужасно банальных и заезженных сложностях хождения на каблуках Риманас движется к острым темам — слом происходит неожиданно, просто во время паузы между эпизодами.

Для каждой исполнительницы придуманы маски с индивидуальным набором черт характера, доведенных до гротеска — а потому и выход на сцену стал их заявлением. Тургеневская барышня с прекрасными манерами изящно проходит по песку и присаживается на стул, неврастеничка долго не смеет подойти к своему месту, решительная Пеппи Длинныйчулок деловито проходит между импровизированных рядов зрителей, представительница богемы с нотками гопничества кое-как выползает на пресловутых красных каблуках, а разгильдяйка-хулиганка, все это время лежащая на сапе поодаль, смело врывается последняя.

У каждой маски — индивидуальный эпизод, где она становилась главной героиней. Первые два, основанные на стереотипах, решены через смешные и нелепые приемы в духе клоунских цирковых номеров, но в сцене о сексуальных домогательствах нет главной героини — пожалуй, потому, что с этим столкнулась чуть ли каждая женщина. Окуная ладони в краску, исполнительницы касаются своего тела (прямо как трендовых рилсах), оставляя следы на руках, ногах, шеях. Немой крик. Закрытый рот рукой соседки. Жесты, не требующие расшифровки, отрицаются, когда каждая по очереди отталкивает руку, зажимающую рот.

Не менее болезненная тема самоубийства все же решена через комическое. Неврастеничка никак не может покончить с собой: в бутылке яда оказывается вода, веревочную петлю никуда не повесить, расшибиться лбом о принесенный чемодан тоже не удается, а пистолет отбирают подруги. Самоубийство проваливается окончательно, когда в момент перебрасывания оружия случайным выстрелом убита рыба — мягкая игрушка в форме карпа падает откуда-то с небес. Рассказать же о теме для эпизода «Пеппи» сложнее. Она достает из коробки смятый пергамент и как ребенок представляет, что он то червячок, ползущий по песку, то бабочка, которая садится на головы зрителей, то бантик для волос. Затем она находит бумажного человечка и не может перестать смотреть на него. Актриса забирается в коробку и замыкается в воспоминаниях, и в этот момент из-за кустов появляется точная копия куколки, но только ростом в два метра. Ею управляют другие актрисы. Чтобы обнять этого человека из воспоминаний, Пеппи приходится поставить стремянку. Трепетная, легкая и трогательная интонация эпизода сменяется буффонадой и стремительной — время закончить эскиз праздником. Виртуозная сцена с прыжками, ужимками, падениями — лишь бы не разлить «алкоголь» из бокала — заканчивается нахождением бутылки шампанского, которому радуются все исполнительницы эскиза. Пенная машина выливает на них море белой мыльности.

Эскиз имеет две концовки. Первая — девушки расплетают косы, пучки, дреды и играют забавную мелодию на укулеле, а уже после поставленной точки вдруг решают отправиться в свободное плавание на сапе. Дважды поставленная точка по итогу становится неясным многоточием. Эскиз, собранный из эпизодов, не всегда динамичен, несколько не продуман по композиции. Пару раз между сценками возникает затяжная пауза, но сам формат эскиза это позволяет.

Сюрреалистическое волнение

Совсем иным был второй эскиз «Волнительное очарование бессмысленности». В нем нет историй, посыла, личностных переживаний. Вместо этого выпускник мастерской Олега Кудряшова режиссерского факультета РАТИ-ГИТИС Дмитрий Лимбос материализовал сны.

Кромка воды на пляже, как и садящиеся солнце, стали важными частями декорации. В нескольких местах в песок воткнуты зеркала, а вокруг разбросаны вещи — ракетки, волейбольный мяч, стулья, мотоциклетный шлем. Действие началось, когда на сцену на моноцикле выехал актер Салават Бахаутдин с гитарой и губной гармошкой. Стремительное и балагурное начало быстро сошло на нет: все замедлилось, когда еще один из актеров Павел Таневский сказал: «Мне снился сон». Именно это потом и происходило. Сон.

Описать последующее действие эскиза невозможно. Актеры и актрисы подходили к микрофону и рассказывали сны то про зеленого жирафа, то про телесные ощущения, то про ромбы и космос, то про падение с водопада. На фоне всех этих рассказов актеры будто иллюстрируют манифест сюрреалистов. Некоторые пантомимические сцены все же имеют нарратив. Шире всего представлена история о беременности и рождении ребенка — воплощал младенца волейбольный мяч. Все актеры перекидывали мяч, случайно закидывая его в реку, доставали и возвращались к игре. После очередного падения в реку вместо мяча актеры достают из воды арбуз, дыню и мандарины на серебряном подносе. Выложив их на только что расстеленный ковер, они нарезают фрукты и раздают зрителям под мелодию из фильма «Амели».

Вероятно, сцены можно трактовать как размышления об абьюзивных отношениях. Но не это главное в эскизе Лимбоса — важна красота действа как таковая. Красота природы-декорации и красота молодых актеров. И ощущение сна.

Волнение молодости

Эскиз «Легенда о Нунче» Ярослава Жевнерова, тоже выпускника мастерской Кудряшова, стал единственным основанным на литературном материале, а именно одной из сказок об Италии Максима Горького. Это рассказ о самой красивой женщине квартала одного города, Нунче. Когда дочь стала похожа на нее внешне, между ними возник спор. Чтобы понять, чье сердце сильнее, они трижды пробежали до фонтана, и Нунча победила: «Дитя, надо знать, что наиболее сильное сердце в забавах, работе и любви — сердце женщины, испытанной жизнью, а жизнь узнаешь далеко за тридцать…». Она стала танцевать тарантеллу и умерла от разрыва сердца.

Авторы эскиза заменили интонацию на ироничную, оставляя зазор между образами и актрисами. Исполнительницы будто репетировали свой спектакль: Алия Фахрутдинова в роли Нунчи падала замертво и уточняла, правильно ли она это сделала и не пора ли встать. Тарантеллу она, конечно, не танцевала, а просто крутилась, раскидывая руки; юноша, из-за которого и начался спор — просто случайный зритель, а вместо фонтана была табличка. Эскиз оказался игрой в театр и Италию, что не отказывает ему в яркой, балаганной театральности.

В этом году ни один из эскизов не связан со Свияжском как таковым, хотя на прошлых лабораториях авторы основывались на истории, жизни населения или местах. На первый план вышла природа, само пространство острова, и вдохновляли режиссеров не люди, а красота рек, незыблемость заката, игровой потенциал пожухлой травы. Любой из этих эскизов можно представить на другом пляже или холме. Наверное, именно из-за невозможности говорить о страшном и пугающем прошлом, рефлексировать о котором уже бесполезно, клоунессы Риманас уплывают в речную даль, сновидческие герои Лимбоса растворяются в солнце, а Жевнеров выбирает сказку, где нет реального. Ведь чтобы не происходило тогда и сегодня, природа сильнее своими гармонией и покоем.

Текст: Александра Зазнобина
Фото: Юлия Калинина, предоставлены организаторами лаборатории