13 октября в «Смене» открылась выставка «Солнцем» — дуэт художников Зухры Салаховой и Артура Голякова. Она открывает каскад мероприятий, подготовленных к десятилетию Центра современной культуры.
Enter побывал на выставке и выяснил, какая идея лежит в ее основе, как Гоголь связан с работами авторов, какой ракурс лучше подходит для рассматривания выставки и оправданы ли дихотомии и дуальности.
На фото художники Зухра Салахова и Артур Голяков
При чем тут солнце?
Последние два года «Смена» уделяет много внимания локальному искусству. Все началось с групповой выставки «Кажется, будет выставка в Казани», которая задала новое направление деятельности институции. Если раньше проекты местных авторов возникали спорадически, то после они стали постоянной составляющей выставочной политики «Смены». Выставка «Солнцем» продолжает это направление.
Отправной точкой работы над ней стали две постановки: балет «Весна священная» Игоря Стравинского и опера «Победа над Солнцем» Михаила Матюшина. Художники задавались вопросом, оправдана ли идея о том, что две конфликтующие стороны могут существовать только как взаимоисключающие. Результатом стала инсталляция во весь зал, собранная из работ разных размеров, материалов и техник, включая вышивку, скульптуру, объекты из пенополистирола и живопись.
Артур Голяков
художник
Раньше я не сопоставлял «Весну священную» и «Победу над Солнцем». Оказалось, премьера обеих состоялась в 1913 году. Один год, но разная режиссура: в первом случае Николай Рерих, в другом — Казимир Малевич. Это очень важные вещи для искусства, связанные с историей нашей страны, но двигаются они в абсолютно разных направлениях: в «Весне» описываются обряды и человеческое жертвоприношение, а в «Победе» воспеваются технологии. Одни стремятся в дохристианское прошлое, а другие устремлены в будущее.
Художники начали это обсуждать и хотели создать искусственное противопоставление двух векторов, но поняли, что нельзя назвать произведения полностью противоположными. В этих постановках можно вычленить множество различных тем: отношения Запада и Востока, вопросы западников и славянофилов, прошлого и будущего. В то же время четкая логика в постановках не прослеживается. Позиция и взгляды по одним и тем же вопросам все время меняются, но за счет таких противопоставлений можно проследить другие процессы. Выставка — отчасти про конфликт, который проявляется на разных уровнях.
Зухра Салахова
художник
Почти все работы родились из одного смыслового облака. Изначально мое отношение к идее выставки было несколько проще: она — про разное положение человека в мире и его взаимодействие во вселенском пространстве. Я вспомнила, что у нас был спор о толстовцах, в котором я топила за жизнь без насилия. Но в ходе долгого разговора мы пришли к выводу, что невозможно жить, не будучи насильственной единицей.
Лучший ракурс выставки
Принцип устройства выставки авторы сравнивают со сценографией театральной постановки. На выставке «Солнцем» Зухра Салахова выступает в необычном формате: здесь редко можно встретить вышивку, которая у зрителя ассоциируется с художницей. Вместо камерных работ из нитей она обращается к ткани и уверенно чувствует себя в крупных объектах, часть которых сшила на швейной машине. Работы Зухры Салаховой изначально задумывались объемными, а Артура Голякова — плоскими. Первые словно становятся актерами, а вторые — декорациями или постаментами для них. Зухра Салахова назвала свои новые объекты «шкурами», тогда как Артур Голяков создал решетки или клетки, из которых животные то ли вырвались, то ли наоборот — стали объектом нападения животных. Взаимодействие двух художников может принимать форму интервенции одного в пространство другого, и тогда граница между плоским и объемным становится нечеткой. Подобно сцене, выставку невозможно осмотреть со всех сторон.
Артур Голяков
художник
То, что зритель видит на выставке, имитирует танцы «Весны священной». Так как мы отсылаемся к театральным постановкам, то хотели, чтобы основной обзор на выставку был от входа. В нашей голове она выглядела плоской: зритель заходит, и перед ним появляется сцена. Если смотреть издалека, сложится впечатление цельной картины, в которую ты можешь заходить и рассматривать или оставаться у двери и воспринимать увиденное как плоское изображение. Если ты проходишь вглубь и погружаешься в детали, то как бы увеличиваешь картинку на экране.
Если происходящее на «сцене» напоминает «Весну священную», то стена с решеткой в конце зала — о черном заднике в «Победе над Солнцем», из которого впоследствии родился «Черный супрематический квадрат» Малевича. Подобно ему, решетка становится границей видимого для зрителя, экраном. Зритель «Солнцем» будет часто сталкиваться с понятием экранной плоскости: например, зеленый пол — отсылка к хромакею и весне одновременно. По словам Зухры Салаховой, он похож на траву, но не природного происхождения.
Артур Голяков
художник
Большинство зрителей выставки увидят ее только на экране телефона или компьютера. Возвращаясь к обсуждению существующих противопоставлений, я считаю, что нет никакого «онлайн» и «офлайн». Достать телефон, поставить лайк или написать сообщение стало такой же обыденностью, как разговор. Неправильно говорить, что виртуальный опыт переносит меня в какую-то [другую реальность или] «матрицу». Такое противопоставление, на мой взгляд, абсолютно неверно.
Решетки Артура Голякова
Один из уровней конфликта проекта проявляется через противопоставление форм: у Зухры Салаховой это, как правило, мягкость и органика, а Артур Голяков берет за основу жесткую решетку. Она — рамка, упорядоченная структура, «форма, повсеместная для искусства нашего века», через которую художники-модернисты утверждали автономию искусства, противопоставляя ее природе.
Структура решетки в основе работ Голякова ассоциирована и с понятием живописи. Она неразрывно связана с пространством по обе стороны от нее. Картина — это то, во что мы всегда упираемся взглядом. По словам художника, решетки — также отсылки к математике: матрица — просто очередной слой, за которым может быть еще один.
«Живой» и «мертвый» языки Зухры Салаховой
В своей практике Зухра Салахова часто выбирает сюжеты из древности. Для «Солнцем» она создала оммаж к эскизу декорации и костюмов Рериха к «Весне священной». В оммаже Зухра реализует два художественных языка, «живой» и «мертвый». Значительную часть объектов можно увидеть распластанными на полу.
Зухра Салахова
художник
Мне нравится, что в картине Рериха люди набросили на себя шкуры, словно образы. На выставке, как и на картине, я показываю не медведей и баранов самих по себе, а именно шкуры, потому что мне важно представить их в виде образов.
Мертвый язык возникает, когда человек думает, что в чем-то разобрался, и делает из этого удобоперевариваемый продукт. Живой язык — более интуитивный, живописный. Голубятня — олицетворение живого языка, а психиатрическая больница, вывернутая наизнанку, — мертвого. Но на самом деле это разделение условное, и один язык может переходить в другой. Невозможно однозначно сказать, на каком из языков говорят медведи: идеально стеганые квадратики указывают на мертвый язык, в то же время могут быть вывернутыми наизнанку — это живой язык. При этом и мертвые, и живые проходят одинаковый путь: на это указывает одинаковый процесс создания объектов — стежка.
Сколько работ можно увидеть на выставке?
В пресс-релизе «Солнцем» описана как тотальная инсталляция. По определению автора термина Ильи Кабакова, она требует полного пере- и достраивания пространства, включая стены и потолок, или создания пространства внутри пространства, чего на выставке в «Смене» не увидеть. Голяков называет использование термина ограничением языка и объясняет, что получившаяся форма выставки позволяет ему исследовать границы понятий. В частности, как очертить, где начинается и заканчивается произведение искусства.
Когда зритель входит в зал, он видит большую работу, которая складывается из двух работ — от каждого автора по одной. В свою очередь, они делятся еще на множество: например, стенка сама по себе включает еще две вещи. Когда же работа Зухры Салаховой лежит на решетке Артура Голякова, из двух произведений получается нечто третье.
Авторы ставят вопрос, что в данном случае считать произведением. Формально каждое из произведений, в том числе решетки, имеет название. Все дробится, разбивается и собирается во все, что можно. По словам Артура, те же решетки после выставки, вероятно, превратятся в запчасти для будущих работ.
На выставке нет поясняющих текстов — это отвечает идее Голякова о том, что художник должен стремиться к усложнению. Не столь важно, думали ли создатели «Весны священной» о «Победе над Солнцем» — важнее перестать упрощать вещи, которые мы воспринимаем как данность.
Артур Голяков
художник
Наша основная задача — сообщить, что художник должен бороться с банальными вещами, и на основе сопоставления рассмотреть конфликт. Дихотомии и дуальности носят условный характер и описывают только одну узкую сферу, что является упрощением. Это упрощения мы и исследовали в выставке.
Мир не черно-белый и не цветной — он настолько сложный, что не совсем понятно, как выстроить мыслительный критический аппарат, чтобы его воспринимать. Важно об этом помнить.
Автор: Луиза Низамова
Фото: Даниил Шведов для ЦСК «Смена»
все материалы
