Этой весной на улице Кремлевской появилось новое место, которое знакомит зрителя с локальным современным искусством, — Belova Art Gallery. Галерея открылась на базе дизайнерского дома архитектора Веры Беловой, которая по совместительству является ее художественным руководителем, и уже показала работы Катерины Конюховой и Тимофея Зверко. А сейчас там проходит выставка Рустема Салихова.

Enter встретился с Верой и поговорил об истории возникновения галереи, цене искусства, казанском арт-рынке и планах на будущее.

— Галерея находится в одном помещении с вашим дизайнерским домом. Расскажите, как они связаны между собой и как родилась идея открыть галерею?

— Идея появилась спонтанно, но у меня сложилось ощущение, что я долго к ней шла. Благодаря многолетнему опыту работы в сфере дизайна интерьеров у меня поменялся круг клиентов: уровень заказчика заметно вырос, и его потребности и запросы, естественно, тоже. Появился запрос на уникальные предметы для интерьеров домов, которые мы проектируем, и на произведения искусства, а не интерьерную живопись.

Мне захотелось показывать работы художников здесь же, при проектном бюро, потому что я убеждена, что проектирование интерьера должно отталкиваться в первую очередь от искусства и авторских предметов. Можно было, конечно, поехать за ними в Москву или Питер, но на самом деле рынок существует и у нас — просто он не организован.

Галерея появилась гораздо позже, и перед этим мы открыли две школы. Детская, где изучают дизайн и архитектуру, — филиал московского «Фасада», который создали наши коллеги-архитекторы более 14 лет назад. Вторая школа стала ответом на запрос углубленных знаний со стороны людей, которые уже давно занимаются дизайном интерьеров. Казалось бы, чем их можно удивить? Но тут как раз сработал принцип «чем больше знаешь, тем больше вопросов».

Наша школа для профессионалов дает возможность получить знания в области антиквариата и современного искусства. Они необходимы для того, чтобы архитекторы и дизайнеры в своих дизайн-проектах могли грамотно преподнести клиентам актуальных художников. Художники, которые выставляются у нас, дают архитекторам и дизайнерам дополнительное образование во время своих мастер-классов. Причем оно включает не только знания искусствоведческого предмета, но и подготовку художественного уровня.

Архитектор-художник может заниматься у художника, работающего в поле изобразительного искусства, поставить руку и научиться более грамотно подавать свои идеи на холсте. Галерея в этом случае — высшая инстанция, где учитель может поделиться некоторыми секретами своей техники с учеником. Может быть, это не станет его профессией и будет своего рода арт-терапией. С другой стороны, после такого обучения легче преподнести искусство клиенту и рассказать, почему произведение стоит приобрести.

Внешне многие оценивают современное искусство фразами в духе «я тоже так могу» или «так может мой ребенок», но это — очень поверхностное восприятие. Когда ты погружаешься в современное искусство, берешь уроки у художника, то понимаешь, что не сможешь так же. Эти подготовительные этапы помогают профессиональной публике выйти на уровень ценителя современного искусства. Ей будет легче донести информацию до большей массы людей, и тогда появится беспрерывная цепочка, которая будет формировать покупательскую способность и способность оценить продукт по достоинству.

Открытие выставки «Каменные дожди» Тимофея Зверко. Фото: Альбина Весна

В августе в галерее открылась выставка Рустема Салихова «Медитация в сером». Фото: Гульнара Сагиева

— Вы архитектор и дизайнер. Помог ли вам этот опыт при открытии галереи, и есть ли что-то общее между проектированием и галерейным бизнесом?

— Общее точно есть. Уже третий проект на счету галереи показал, что подготовка к любому открытию выставки — это заранее продуманный план действий с мощной творческой составляющей. Очень важно правильно подать художника: грамотно оформить произведения, продумать их сочетание друг с другом и с пространством, провести кураторскую работу.

Мы все по-разному видим работы одного и того же художника и преподносим его искусство через призму своего видения. Экспонируя предметы, я четко следую определенной цели, и в первую очередь мне помогает художественное и архитектурное образование, а также продолжительная работа в интерьерной среде. Обзор экспозиции с учетом ее ограниченности при каждом повороте головы, сочетание работ в пространстве, смысловая и цветовая цепочки в конечном итоге выливается в единую концепцию, которая потом считывается зрителем. И я думаю, это напрямую связано с архитектурой и дизайном.

— Как вы выбираете, кого показывать в галерее?

— На собственный вкус. Еще у меня есть помощник-искусствовед, и когда я сомневаюсь по поводу качества, то обращаюсь к нему. Если отбор буду делать только я, то пространство превратится в галерею Веры Беловой и ее взглядов на мир, а мне бы все-таки хотелось оставаться в жестких рамках локального современного искусства.

— Вы делаете ставку на современное искусство. Почему?

— Думаю, это черта моего характера. Для меня более ценно нестандартное мышление художника, и если ты научился его считывать и чувствовать его особенный мир, твои границы восприятия реальности сильно расширяются. К тому же мы наконец-то вышли из периода, когда все выбирали строгую классику. Сейчас у людей есть насмотренность, и они понимают, что в профессиональном искусстве имеют право существовать не только живая природа и портреты в реалистичной манере.

В августе в галерее открылась выставка Рустема Салихова «Медитация в сером». Фото: Гульнара Сагиева

— Какие три вещи вам больше всего нравятся в современном искусстве?

— Я обращаю внимание на технику художника и то, как он подает свои работы, будь то коллаж или графика — неакадемический подход к творчеству цепляет. Очень нравится, когда перед тобой не фотографическое повторение предмета, а нечто иное. В такой момент подключается фантазия, с помощью которой ты расширяешь возможности трактовки самого произведения, и это очень важно.

Мне нравятся люди: в современном искусстве нет случайных. Они воспринимают мир немножко иначе, и когда у меня с ними возникает контакт, я вижу близких по духу людей. Мне кажется, нам было бы трудно строить диалог, если бы мы смотрели в разные стороны. Современное искусство мне ближе, потому что оценить уровень классических работ, наверное, проще, а первое дает совершенно другие перспективы.

— Совсем недавно Ассоциация галерей современного искусства приняла Кодекс профессиональной этики участников арт-рынка. Он, например, закрепляет размеры комиссий и необходимость сопровождать произведения сертификатом. Выходит, что у нас до сих пор были не приняты общие правила касательно продажи произведений искусства, и из-за этого могли возникать конфликтные ситуации между галереями, дилерами и художниками. Расскажите, сталкивались ли вы с подобными трудностями?

— Я бизнесмен и давно привыкла оформлять отношения. Это самый простой способ общения, потому что все находится на поверхности. Несмотря на теплые дружеские отношения с художниками, нужно всегда заключать договор и проговаривать каждую позицию: какую ответственность касательно создания, открытия выставки и других мероприятий несет галерея, а какую — художник.

На мой взгляд, наш арт-рынок имеет стихийный характер. Появление кодекса в первую очередь говорит о том, что многие обратили внимание на проблемы регулирования отношений между галереями и художниками, и, конечно, стоит их прорабатывать начиная с первой продажи.

Говорят, сейчас в России вторичного рынка современного искусства еще не существует. Но поскольку у нас любое движение в искусстве происходит семимильными шагами, то вполне может оказаться, что этапы возникновения вторичного и третичного рынка мы можем пройти за короткий отрезок времени, и произведение искусства станет чем-то вроде разменной инвестиции. Поэтому у любой работы должен быть паспорт, у любого художника — каталог. В таком случае и художник, и галерея выходят на профессиональный уровень. Несмотря на существование Союза художников и множества галерей, художник фактически не защищен. Хорошо еще, если у него есть арт-дилер.

— Как вы формируете цены на искусство в галерее?

— Я сравню это с бизнесом архитекторов и дизайнеров. Каким образом оценить свой труд? Тут есть несколько факторов. Например, узнаваемость художника. Новичок может прийти на рынок и установить высокий ценник, но если это одиночная работа, на счету у автора нет серии шедевров и ты вообще не знаешь, что с ним будет дальше, то высокая цена не оправдана. Может случиться, что это вообще единственное его произведение такого качества, которое получилось благодаря единичному стечению личных обстоятельств. Продавать дорого подобного автора на постоянной основе никто не станет, хотя отдельные покупки могут быть.

Человек, умеющий входить в особое, созидающее состояние, — это гений. Если он запоминает алгоритм и знает нужные рычаги для управления этим состоянием, то будет делать это регулярно. Существует еще вариант, когда автор планомерно идет к высокому качеству исполнения работы и занимается востребованной на данный момент темой. У него появится хорошая работа, но шедевром она не будет.

Молодой автор в принципе не может продаваться дорого: он должен пройти какой-то путь и показать, что вырос, понял, как входить в то состояние. Тогда уже можно говорить об оправданной высокой стоимости работы. Цена выстраивается путем диалога, и как галерист я могу сказать свое мнение, что конкретно за такую цену это произведение вряд ли возьмут, или для его продажи нам понадобится очень узкий круг людей. Тут еще возникает вопрос к самому художнику: он стремится продать предмет или просто хочет показать, что может назначить очень высокую цену? Во втором случае она может быть таковой.

— Кто сейчас приходит в галерею и кого вы ждете в будущем?

— Первая волна наших посетителей — клиенты бюро и те, кто знает меня лично. Это зрелые люди и молодые знакомые молодых же художников, с чьих выставок галерея начала работу. Вместе с автором третьей выставки Рустемом Салиховым пришла совершенно другая категория людей, чему я очень рада. Это как раз те люди, которые оценят его творчество по-особому.

Среди молодых посетителей есть начинающие коллекционеры, и в то же время хотелось бы, чтобы к нам шли коллекционеры, которые давно в арт-рынке — для меня это было бы высокой оценкой нашей деятельности. В дальнейшем мы будем выставлять зрелых художников, которые давно не выставлялись. Они готовы сделать это именно в наших стенах, поскольку видят, что здесь особенное отношение к их работам.

— Как вам кажется, важно ли коллекционеру общаться с художником?

— Я думаю, да. Коллекционерами чаще всего являются люди, получившие рецензию и оценку от профессионала и приобретающие работу в качестве хорошей инвестиции. На мой взгляд, они, как правило, не ценители определенного творчества. Для художника же важно, чтобы покупатель поговорил с ним лично, услышал его мнение. Когда это случается, перед нами особый коллекционер — как минимум, погруженный в искусство. Он с душой выбирает работу и опирается на собственные эмоции, но время показывает, что это может стать и хорошей инвестицией.

— Каким вы видите будущее галереи?

— Думаю, мы будем гораздо больше, потому что уже спустя четыре месяца после открытия нам мало места [смеется]. И я надеюсь, мы станем более профессиональными, привлечем в том числе международную публику, ведь в Казани очень много туристов. А самое главное — сохраним формат галереи, которая занимает узкую нишу современного искусства, и не будем вынуждены уходить в другие направления, чтобы как-то себя содержать. Верю в то, что мы будем строгими, сухими, — возможно, для кого-то даже противными, — но будем четко идти к своей цели.