9 июня в обновленном ЦКС «Московский» пройдет вечерняя программа второй сессии фестиваля Kursiv. Ее откроет site-specific перформанс, созданный московской арт-группой Agapa совместно ансамблем Kymatic и казанскими танцовщиками.
Enter пообщался с участником Agapa Анной Симакиной и узнал, зачем команда из 11 художников ломает стереотипы о присутствии на сцене, как повседневность влияет на смыслы в творчестве и чем примечательно «очищенное» и ненагроможденное искусство.
Что такое Agapa
В «Википедии» написано: «Агапа, (др.-греч. ἀγάπη — любовь), вечеря любви в I-V веках н. э. — вечернее или ночное собрание христиан для молитвы, причащения и вкушения пищи с воспоминанием Иисуса Христа». Это название для нас придумал Павел Овчинников, один из членов нашего коллектива, когда мы гастролировали с оперой «Евангелие» в Санкт-Петербурге летом 2017 года. Нам близко это название не из-за религиозного контекста, а потому что наш коллектив начался с любви и радости, которые приносило общение и взаимодействие друг с другом, а в дальнейшем художественные практики и творчество.
В начале 2017 года театральный режиссер Василий Березин объявил набор вокалистов в оперу по Евангелию от Луки и позвал участвовать музыканта, художника и перформера Алексея Коханова в качестве композитора. Алексей в свою очередь позвал некоторых будущих участников коллектива Agapa. В течении нескольких месяцев репетиций, постоянно меняющийся актерский состав пополнялся разными участниками: профессиональными танцовщиками, певцами, художниками. Восьмерым из них захотелось и после выпуска спектакля продолжать работать вместе и создавать свои художественные проекты. Потом к ним присоединилось еще трое человек. На данный момент коллектив Agapa состоит из 11 художников, всю жизнь занимавшихся музыкой, танцем, современным искусством, которые делают что-то общее в разных составах или все вместе.
Разрушение стереотипов и поиск перформеров
Главное для нас — это готовность ломать стереотипы о присутствии на сцене и взаимодействии со зрителем. Потому что в перформансе главное не играть кого-то, а быть собой, не боятся обнажаться и говорить о важных для себя вещах. В качестве перформеров нам не нужны сильно подготовленные хореографически люди, так как у нас нет задачи ставить танцы. Это будет работа, стремящаяся расширить границы восприятия окружающего, как для перформера, так и для зрителя — тонкий слой между музыкой и зрителем, реакция и передача с помощью тела.
На почту уже поступило 19 заявок от перформеров. Мы планируем сделать лабораторию, в рамках которой проведем несколько вокальных и телесных мастер-классов. Будем предлагать свое и слушать то, что могут предложить нам перформеры. Это коллективная работа, все станут соучастниками процесса. А уже по итогам лаборатории мы создадим перформанс и покажем его зрителям.
Конкретные цели и поиск невидимого
Мы, как начинающий коллектив, ищем точки соприкосновения друг с другом: проводим лаборатории-исследования на волнующие нас темы, вокальные и телесные практики, чтобы выяснить, кому что ближе. В процессе формирования коллектива нельзя спешить, нужно уделять индивидуальное время каждому, давать высказаться. Также мы рассматриваем различные open-call на фестивали современного искусства, отправляем свои заявки; сейчас разрабатываем собственный вокально-телесный проект.
Мы следуем за своим интересом и только потом обнаруживаем, что у нас складываются какие-то конкретные цели. Мы не привязаны ни к чему определенному, но сейчас цель можно сформулировать как предложение людям более внимательно и интенсивно проживать некоторые ситуации повседневности. Мы изучаем то, что нам кажется интересным в ежедневных событиях, и в своих работах даем импульс для определенных ситуаций. Нам хочется находить зазоры там, где привычный взгляд видит обыкновенность, и давать повод находить то, что по привычке невидимо.
Искренность эмоции и политический подтекст искусства
Сейчас искусство не упрощается, а скорее очищается. Хочется вспомнить тезис Бадью (Ален Бадью — современный французский философ, — прим. Enter): «Каждое искусство появляется в неочищенной форме, и очищение этой нечистоты составляет как историю истины искусства, так и историю истощения этой истины». Не вдаваясь в детали, можно сказать, что сейчас в мире, затопленном различной информацией, хочется больше чувствовать искренность эмоции и, наверное, честность. Усложненность и нагроможденность форм — это же тоже информация, но нужна ли она сейчас зрителю, который получает ее тоннами и без того? Наоборот, хочется, чтобы зрители с большим доверием воспринимали новые формы, еще непривычные своей очищенностью.
При этом мы все живем в повседневности, и она влияет на наши смыслы. Возможно ли жить в обществе и что-то делать, исключая себя из какого-либо контекста? Художественный критик, наверное, всегда может найти в работе политический подтекст, да и любой другой тоже. Важнее то, для чего нужны все эти подтексты и что это открывает людям.
Фото: Предоставлены коллективом Agapa
все материалы
